Дмитрий Ершов - Хунхузы. Необъявленная война. Этнический бандитизм на Дальнем Востоке

Планы японцев оказались сорваны в 1924 г. после перехода КВЖД в совместное советско-китайское управление. Соответствующие соглашения были подписаны правительством СССР с пекинским правительством (31 мая 1924 г.) и Чжан Цзолинем (20 сентября 1924 г.). Увы, несмотря на ликвидацию «японской угрозы», обстановка на КВЖД продолжала оставаться напряженной и в итоге вылилась в вооруженный конфликт между СССР и сыном-наследником Чжан Цзолиня — Чжан Сюэляном.

Яркую картину жизни дороги в конце 1920-х гг. изобразил советский журналист Яков Окунев:

«Над кроватью начальника станции висит ружье. Перед тем как свалиться на постель, он сунул под подушку револьвер. Сломанный усталостью и болезнью, он спит тревожно и чутко. Его лицо вздрагивает. Из-под полузакрытых ресниц блестят, как ртутные полоски, его зрачки. За окном обронили что-то. Начальник станции вскакивает и еще в полусне сует руку под подушку:

— Кто? Что? — и снова валится на кровать…

Часа через два он сидит передо мной и пьет чай. Его освеженные сном, заросшие щеки слегка порозовели.

— Отчего вы не соснули? — Теперь его голос свеж. — Вы не будете спать всю ночь. На нашем участке неспокойно.

— Почему?

— Хунхузы.

— Давно?

— Они никогда не переводятся. Прошлой зимой они остановили скорый поезд, ограбили пассажиров, нескольких убили, нескольких увели с собой, потребовав выкупа. В последнее время опять стало тревожно. В сопках бродит большая шайка…»

Маньчжурских «краснобородых» привечали не только Чжан Цзолинь и японцы. Белое движение также не прочь было использовать хунхузов. Совершая набеги на приграничные районы ДВР, а затем — СССР, «краснобородые» часто выполняли задания белогвардейцев: убивали военнослужащих Красной армии и деятелей местной администрации, поддерживали контакты с контрреволюционной агентурой, устраивали диверсии. Близкое общение с хунхузами не проходило даром: отдельные представители эмиграции сами начинали перенимать черты «краснобородых», вливаясь в китайские преступные сообщества или сколачивая собственные бандитские шайки. Иногда «русским хунхузам» удавались весьма громкие дела. Так, в 1925 г. в Харбине ими был похищен богатый купец Тонконогов. Выкуп за освобождение предпринимателя принес бывшим «благородиям» и их китайским сообщникам четверть миллиона иен! Преступная деятельность «белохунхузов» продолжалась даже после оккупации Маньчжурии японскими войсками. Много шуму наделало похищение французского пианиста Каспэ в 1932 г. Он был схвачен 24 августа среди бела дня на главной улице Харбина и увезен в неизвестном направлении. За освобождение музыканта бандиты требовали 300 тысяч иен. Сумму собрать не смогли, и 24 ноября 1932 г. несчастный Каспэ был убит. Преступление было раскрыто исключительно благодаря настойчивости французского вице-консула, находившегося в Харбине. В ходе расследования выяснилась пикантная подробность: один из главарей шайки, некто Н. Мартынов, «по совместительству» являлся… сотрудником харбинской полиции, что и позволяло гангстерам долгое время оставаться безнаказанными. Тем не менее подавляющее большинство нападений на иностранцев продолжало совершаться китайцами. Не успела получить свое завершение история с Каспэ, как в Харбине вновь произошло громкое происшествие. 10 сентября 1932 г. агент Гонконгско-Шанхайского банка англичанин Мельхиш играл в гольф со своим подчиненным Хэнселлом. Дойдя до пятой лунки местного игрового поля, Мельхиш был вынужден спуститься за мячом в ложбинку у полотна железной дороги. Здесь на него напали двое китайцев, попытавшихся утащить его под железнодорожный мост. На крик Мельхиша прибежал Хэнселл. Увидев его, китайцы отпустили свою жертву и нанесли ей несколько ударов дубинками. Затем один из них выхватил маузер и прострелил Хэнселлу левую руку.

Напуганное иностранное сообщество Харбина было вынуждено позаботиться о своей безопасности. В этом ему сильно помогли русские эмигранты. Журналист Г. Вудхэд, побывавший в столице КВЖД осенью 1932 г., писал: «Не будет преувеличением утверждать, что, попав в Харбин, я оказался в сердце царства ужаса. Многие иностранцы здесь отказываются от любых приглашений, подразумевающих передвижение по городу после захода солнца. Когда я поехал в гольф-клуб, в двухстах ярдах от ворот заведения мою машину встретили два вооруженных верховых казака. Четверо русских охранников, вооруженных ружьями и пистолетами, неусыпно охраняют территорию поля. Они расставлены в разных точках, а один из них всегда сопровождает посетителя, если тот направляется в место, недоступное наблюдению… В Харбинском клубе посетителей проверяет на входе детектив из русских эмигрантов. В зале для боулинга, где собирается по вечерам все местное общество, на барной стойке лежат пистолеты посетителей, всегда готовых пустить их в ход. Банки, торговые фирмы и многие частные лица нанимают русских охранников. Вооруженный эскорт желателен при любых перемещениях по городу — как днем, так и ночью. Многие иностранцы нанимают бывших русских военных в качестве вооруженных водителей. К чести последних нужно сказать, что никто здесь не может припомнить случая, когда такой телохранитель не оправдал бы доверия хозяина. Таковы условия жизни в сегодняшнем Харбине — по уверениям официальных лиц Маньчжоу-Го, гораздо более «мирном», чем когда-либо прежде!»

В начале 1920-х гг. в северных областях Маньчжурии изредка можно было встретить немногочисленных «красных хунхузов» — идейных бойцов за «освобождение рабочего класса». Большинство из них являлись агентами Коминтерна, прошедшими специальную идеологическую подготовку в Советской России. Другие представляли собой осколки партизанского движения Гражданской войны, продолжавшей бушевать на российском Дальнем Востоке. Китайские партизаны заходили в Маньчжурию еще во время боев с семеновцами. Наибольшую известность приобрели действия партизанской бригады Син Диу в провинции Цзилинь в июле 1921 г. Син Диу, командовавший до этого китайским «красным отрядом» на юге Приморья, по заданию Дальбюро ЦК РКП(б) сумел объединить множество разрозненных мятежных групп в «1-ю китайскую революционную дивизию». Вступление бедняков в ряды этого воинства поощрялось материально: каждому новобранцу командование выдавало от 50 до 100 «китайских долларов». Численность формирования колебалась от 3300 до 1700 человек. Оружие и боеприпасы Син Диу получал с территории ДВР, а деньги и продовольствие взимал с населения окрестных деревень и городов. В этом отношении «революционная дивизия» ничем не отличалась от хунхузских шаек… Отправляясь в Маньчжурию, Син заявил советским друзьям, что вступает в борьбу с предателями китайского народа — бандами Чжан Цзолиня. Вероятно, под предательством Син Диу имел в виду сотрудничество Чжана с японцами… В цзилиньских лесах «красным хунхузам» удалось продержаться несколько месяцев. Поздней осенью Син Диу был со всех сторон обложен чжан-цзолиневскими войсками, однако сумел уйти на территорию ДВР. По некоторым сведениям, спасение партизан не обошлось без участия Народно-революционной армии… Оказавшись на русской территории, Син Диу продолжал воевать на стороне советской власти, став к концу Гражданской командиром партизанского соединения, насчитывавшего 43 отряда.