Дмитрий Ершов - Хунхузы. Необъявленная война. Этнический бандитизм на Дальнем Востоке

Рассеявшись по селу, хунхузы начали грабеж. Среди разбойников выделялись четверо китайцев, которые поместились в одной из крестьянских изб и руководили налетом. Остальные врывались в дома, насиловали женщин, а мужчин выгоняли во двор и заставляли готовить подводы и запрягать лошадей. Всех, кто пытался противиться, убивали. Два дома, жители которых оказали наиболее активное сопротивление, были сожжены со всеми надворными постройками.

Нападение продолжалось около четырех с половиной часов и сопровождалось непрерывной стрельбой и взрывами гранат, которые хунхузы бросали для усиления паники. В конце концов банда отправилась на китайскую территорию, угоняя скот и увозя на крестьянских подводах награбленное имущество: продукты, одежду, конскую сбрую и даже предметы домашнего обихода. В результате набега в Добром не осталось ни одной лошади. Кони, кстати, были весьма желанной добычей для хунхузов 1920-х гг., особенно в Амурской области и Забайкалье, где их можно было легко перегнать в Китай. Скупка краденых лошадей в приграничных районах Маньчжурии была в 1920-х гг. весьма распространенным и прибыльным бизнесом.

Оказавшись на маньчжурском берегу Амура, банда в течение двух суток открыто отдыхала… на китайском пограничном посту «Восемь балаганов». Протесты местных советских властей и жалобы пострадавших крестьян китайские пограничники оставили без внимания. Амурский губернский исполнительный комитет направил несколько писем консулу СССР в Сахаляне (Хэйхэ) с требованием заявить протест местному даоиню (областному начальнику). Исполком настаивал на аресте и предании суду участников нападения, а также администрации поста «Восемь балаганов». При этом русских участников набега предлагалось передать для наказания в руки советских властей. В последнем письме губернского начальства, в частности, говорилось: «Озлобление населения указанного района, вконец разоренного ежегодными налетами, в течение последних четырех лет, банд с китайской стороны, против китайцев достигло крайних пределов; нет уверенности в том, что наша погранохрана сможет остановить порыв раздраженного до крайности населения из мести сделать нападение на китайскую сторону».

Никаких мер со стороны китайской администрации не последовало. Подобная лояльность маньчжурских властей того времени по отношению к хунхузам была самым обычным делом. Более того, даже военнослужащие регулярной армии знакомого нам Чжан Цзолиня, действуя не хуже «краснобородых», регулярно наведывались на советскую территорию отнюдь не с дружественными намерениями. 2 июня 1923 г. в районе Нерчинского завода несколько китайских солдат проникли на советскую территорию, где ограбили и избили случайно встреченных крестьян села Луговского. В 1923–1924 гг. на разных участках дальневосточной границы отмечались случаи нападения китайских солдат на советских пограничников и даже попытки самовольного переноса пограничных знаков в глубь советской территории. Подобные выходки выглядели, мягко говоря, странно, особенно если учесть, что диалог между правительствами Советской России и Китая начался еще осенью 1920 г., а окончательное установление официальных отношений произошло в 1924 г. На самом деле никакого противоречия тут нет. Советское правительство поддерживало договорные и дипломатические отношения с пекинским правительством, которому маньчжурская администрация Чжан Цзолиня не подчинялась. Правителя Северо-Восточного Китая подобная ситуация нисколько не устраивала. Особое раздражение генералиссимуса и бывшего хунхуза вызвало установление в 1924 г. совместного советско-китайского управления на КВЖД. Недовольство Чжана Советами проявлялось не только в мелких происшествиях на границе, но и в гораздо более серьезных инцидентах. Так, в январе 1926 г., в нарушение договора о совместном использовании КВЖД, маньчжурские власти стали осуществлять бесплатную перевозку войск по линии. Одновременно в полосе отчуждения магистрали началась перепись оружия, находившегося на руках у населения, а чжан-цзолиневские войска в приграничных районах были приведены в боевую готовность. Это было, пожалуй, первое крупное предзнаменование конфликта, разгоревшегося из-за КВЖД в 1929 г.

Борьба с хунхузничеством на территории Дальневосточной области (с 4 января 1926 г. — Дальневосточный край) проходила под самым пристальным вниманием партийных и советских органов. Несмотря на это, главной проблемой борцов с китайским бандитизмом по-прежнему оставались «жесткий бюджет» и нехватка людских ресурсов. Для преодоления этого препятствия был сделан упор на качественный подбор и подготовку личного состава погранвойск — основной силы, противостоявшей хунхузам. В официальном отчете Дальневосточного краевого исполкома за 1925–1926 гг. по этому поводу говорилось: «Молодняк, прибывающий на пополнение погранохраны, не сразу направляется на границу, а получает в тылу в течение продолжительного времени соответствующую строевую и политическую подготовку, в течение которой из молодняка вырабатывается стойкий, политически развитый и знающий военное дело боец. Приобретенные за время учебы знания дают ему возможность разбираться и действовать в сложной обстановке на самой границе».

В тактическом плане, для придания пограничным войскам наибольшей мобильности в условиях пересеченной местности, был сделан упор на использовании в охране границы кавалерийских подразделений и увеличении возможностей технических средств связи — телеграфа и телефона.

Немалую помощь в борьбе с хунхузами 1920-х гг. оказывало пограничникам местное население. Это было особенно характерно для Приморья, где внушительный процент мирных жителей в годы Гражданской войны прошел школу партизанского движения, был психологически подготовлен для противостояния вооруженным преступникам и имел для этого необходимые боевые навыки. Кроме того, лишения времен Гражданской сильно сплотили уцелевших приморцев. Именно гражданская активность и спайка в борьбе с «краснобородыми» выгодно отличает советскую эпоху от дореволюционного периода в истории Уссурийского края, когда, по выражению В.К. Арсеньева, у приморских крестьян не наблюдалось солидарности, не было ни общего плана, ни согласия, ни взаимной поддержки.

С каждым годом зловредное присутствие хунхузов на нашей земле ощущалось все меньше и меньше. В 1927 г. дальневосточную границу маньчжурские «краснобородые» нарушали 57 раз. В следующем, 1928 г. число их «визитов» сократилось до 35. В 1929–1930 гг. это количество стало столь незначительным, что говорить о хунхузничестве как о явлении в жизни советского Дальнего Востока уже не приходилось.