Питирим Сорокин - Человек. Цивилизация. Общество

Из сказанного будет понятно, почему различными людьми квалифицировались как преступные акты — акты чисто воображаемые, не имеющие внепсихического бытия (акты духов, ведьм, чертей, ангелов и т. д.), или «акты» «неодушевленных» или не одаренных психикой (с нашей точки зрения) предметов: утесов, деревьев, животных и т. д.

Подобные «ошибки» объясняются с этой точки зрения чрезвычайно просто.

Раз в соответствующем индивиде они казались преступными и возбуждали в нем соответственные переживания — он и квалифицировал их в качестве актов запрещенных.

Таково в основных чертах понятие класса преступных актов или преступлений.

До сих пор отправным пунктом нашего анализа был индивид и характер его психических переживаний; теперь ничто не мешает нам выйти за его пределы в социальную группу…

Если один и тот же акт или ряд актов будет противоречить шаблону «должного» поведения целой группы лиц, то этот акт будет преступлением для всей этой группы лиц. А так как группы взаимодействующих индивидов известны под различными названиями: то тотемического клана, то рода, то семьи, то церкви, то научного общества, то государства — то тем самым могут быть даны акты, преступные с точки зрения тотема, рода, семьи, государства, церкви и т. д., лишь бы они вызывали в психике их членов соответственные переживания. Такова сущность и определение актов, являющихся преступными с точки зрения коллектива.

Выяснив понятие преступления, теперь мы должны были бы перейти к понятию наказания; но, как видно будет ниже, наказания являются кореллятом по отношению к наградам, а потому гораздо удобнее изучать их параллельно; ввиду этого мы и займемся теперь кратким анализом «услужных» актов или «подвигов», а затем уже перейдем к параллельному изучению наказаний и наград.

Прежде чем анализировать понятие «подвиг» или услуги, сделаем несколько замечаний о положении вопроса о подвигах и наградах в современной науке права. А это положение довольно любопытно и может служить любопытной иллюстрацией «курьезов» научной мысли. Этот «курьез» в данном случае заключается в том, что в то время как один разряд фактов социальной жизни (преступления-наказания) обратил на себя исключительное внимание научной мысли, другой разряд фактов, не менее важных и играющих не меньшую социальную роль, почти совершенно игнорируется тою же научною мыслью. Мы говорим о «подвигах и наградах». Преступления и наказания служат и служили до сих пор единственным объектом исследования представителей общественных наук и теоретиков уголовного права. Подвиги же и награды — как совершенно равноправная категория, как громадный разряд социальных явлений — огромному большинству юристов и социологов даже и неизвестны.

В то время как наука о преступлении и наказании (уголовное право) выросла до громадных размеров и получила характер гипертрофический, наука о подвигах и наградах или, если угодно, наградное право даже и не значится в числе научных дисциплин.

Правда, уже давно были сделаны попытки сделать ее. И в более близкую нам эпоху время от времени раздавались голоса о необходимости такой науки. Но эти голоса раздавались и терялись, не находя отклика в широких сферах представителей науки. Таким образом, и эти отдельные попытки окончились неудачей.

А между тем уже давным-давно было сказано, наряду с изречением «начало премудрости — страх наказания», изречение «не принимай даров», ибо «дары слепыми делают зрячих». Если в древних кодексах, как, например, в Библии, в «Законах Ману», в законах Хаммурапи, в книге Мертвых и т. д., мы находим кары, в изобилии расточаемые за совершение преступных актов, то не в меньшем изобилии мы находим там и награды.

Поэтому, казалось бы, такое игнорирование их не должно иметь место. Но факт остается фактом: игнорирование — налицо, и его приходится констатировать. «Что за дело юристу до вознаграждения?» — вполне справедливо иронизирует Иеринг.

Но, к счастью, в последнее время все чаще и чаще начинают раздаваться голоса в пользу громадного значения услуг и наград и в пользу обоснования специальной научной дисциплины, изучающей эти явления.

«Вознаграждение, — говорит Иеринг, — в более обширном смысле представляется противоположением наказанию; общество наказывает того, кто провинится перед ним, оно награждает того, кто оказывает пред ним заслугу. Середину между образом действия того и другого занимает деятельность лица, которая не более и не менее, как только что соответствует требованиям закона. Таким образом, мы получаем соответствующие друг другу понятия о преступлении и наказании, о заслуге и вознаграждении, о легальном и правовой охране» [71] Иеринг Р. Цель в праве. Т. 1. С. 140. .

И в России имеется ряд лиц, которые уже давно говорят о необходимости наградного права.

В качестве примеров можно указать, например, на профессора Л. И. Петражицкого и на профессора Н. А. Гредескула.

Первый в ряде своих лекций не раз касался этого вопроса и набрасывал основные черты этой будущей дисциплины. А второй в своей книге «К учению об осуществлении права» достаточно резко подчеркнул не только воздействие права на жизнь путем принуждения и кар, но и путем обещаний выгод и наград [72] См.: Гредескул Н. А. К учению об осуществлении права. Харьков, 1901. § 3 и 4. .

Теперь, после этих предварительных замечаний, перейдем к определению подвигов и услуг.

Все сказанное выше о психической природе преступления приложимо и здесь. И подвиг, или услужный акт, является таковым не благодаря своему материальному характеру, а благодаря тому, что у каждого человека определенный ряд актов как своих, так и чужих сопровождается психическим переживанием sui generis [73] * своего рода, особого рода (лат.). , не совпадающим ни с переживанием «долженствования» (правомочия и обязанности), ни с переживанием «запрещенности» или «преступности».

Поэтому приходится и здесь differentia specifica «услужных» актов искать в характере соответствующего психического переживания.

Этот своеобразный психический процесс, известный почти каждому по собственным переживаниям, можно охарактеризовать следующими признаками: для каждого из нас «услужными» являются акты (как свои, так и чужие), которые, во-первых, не противоречат нашим «должным» шаблонам, во-вторых, выходят по своей «добродетельности» за пределы «обязанности», в силу этого они добровольны, и никто не может притязать на них, а равно выполняющий их не сознает себя «обязанным» выполнять их (в форме ли facere, или pati, или abstinere).

Следовательно, три черты характеризуют услужный акт.

1). Его непротиворечие с переживанием «долженствования»… В силу этого он всегда рассматривается как морально-положительный, в противоположность преступным актам, всегда квалифицируемым как акты морально-отрицательные. Это происходит в силу того, что «должные» шаблоны поведения в силу «долженствования» всегда являются нормой и мерой «справедливости». Долженствование есть синоним справедливости. А поэтому раз услужные акты (подвиги) не противоречат должным, а, так сказать, представляют высшие сверхнормальные степени справедливости, то, понятно, они не могут квалифицироваться в качестве морально-отрицательных. Преступные же акты, противоречащие должным актам, всегда должны переживаться как акты несправедливые и морально-отрицательные.