Питирим Сорокин - Человек. Цивилизация. Общество

Дж. Вейнбаум также доказывает, что физиологическое действие — смех — способно увеличить наше субъективное веселое настроение [205] .

Такие примеры можно перечислять без конца. Упомянем лишь один. Многие актеры, часто воспроизводящие жесты героев, которых они изображают, нередко действительно испытывают во время актерской игры соответствующие психические состояния. Механическое повторение одного и того же жеста или определенной позы будет возбуждать и усиливать соответствующее состояние. Точно так же психическое состояние можно предотвратить, производя жесты или принимая позу, обычно ассоциируемые с другими психическими состояниями.

Это обратное действие присутствует у любых носителей — у звуковых, световых или у конкретных предметов. Индивид, действующий в определенном социальном качестве (как судья, священник или вождь племени), одетый в соответствующее платье, при наличии объективных носителей — убранства зала суда, церкви и т. п. — часто совершенно трансформируется, теряя всякое сходство с собой, таким, как он есть в повседневной жизни. Известно, что судьи, которые выносили суровейшие приговоры обвиняемым, освободившись от влияния символических проводников (зала суда и своего профессионального одеяния), часто горько сожалели о своем бессердечии. Как индивиды они милосердны, но под влиянием символического окружения их человеческие качества были подавлены. «Fiat justitia et pereat mundis» [206] — было их девизом в той обстановке.

История дает нам множество таких примеров. Робеспьер, главный прокурор французского террора, беспощадный в исполнении своих официальных обязанностей, был в частной жизни очень сентиментальным и чувствительным человеком, который плакал над романами Сен-Пьерра. Очевидно, что принятие традиций, обрядов и даже фасонов одежды в различных областях общественной жизни не является случайным, форма одежды обладает своей собственной властью; не случайно законодатели придавали ей огромное значение, как и форме вообще. Сутана не делает монаха монахом, но уважение, которое оказывается ей, много значит для ее обладателя и воздействует на его сознание и поведение.

Политические заключенные переживают решительные перемены в состоянии духа, надевая тюремное одеяние. Офицеры, лишенные символов своего звания — топора, звезд или других знаков отличия, и, надевая гражданскую одежду, претерпевают изменения в сознании, которые иногда являются необратимыми. С другой стороны, если обычному гражданину дать знаки великолепия и власти, он может превратиться в самоуверенного, гордого и высокомерного человека.

То же верно в отношении звуковых символов. Пожалование титула трансформирует ментальность человека [207] . Когда к вам обращаются «доктор», или «судья», или «капитан» — это приятно слуху и производит подобный вышеуказанному эффект.

В связи с изложенными фактами, невозможно отрицать обратное (рикошетное) действие символических проводников на наше психическое состояние. Это влияние приобретает еще более важное значение в связи с фетишизацией носителей.

Б). Фетишизация носителей и ее обратное действие.Некий биофизический объект, функционируя в течение продолжительного времени как носитель определенного значения, нормы или ценности, идентифицируется с ним до такой степени в умах субъектов взаимодействия, что он имеет тенденцию стать самодостаточной ценностью. Он часто трансформируется в фетиш, сам по себе любимый или уважаемый, внушающий страх или ненависть. Национальный флаг, который физически является лишь палкой с приделанным к ней куском материи, в результате постоянного использования становится эмблемой независимости, власти, достоинства, чести или славы нации. Он перестает рассматриваться исключительно как кусок материи, приделанный к палке, и преобразуется в идола. Чувства и отношения, рождаемые значениями и ценностями, которые он объективирует и раскрывает, все чаще связываются с ним самим; восхищение, уважение или ненависть, вызываемые ценностями, которые он репрезентирует, в конце концов направляются на сам флаг. Люди теряют из виду его реальную роль — неодушевленного средства передачи существующих значений, они начинают рассматривать его как одушевленное существо, живущее собственной жизнью. Короче говоря, флаг становится фетишем и таким образом глубоко воздействует на поведение и ментальность человека. Люди добровольно идут на смерть или убивают во имя него.

Случаи фетишизации символических проводников можно наблюдать как среди первобытных, так и среди цивилизованных людей во всех сферах общественной жизни, на каждой стадии развития. Единственная разница состоит в фетишизируемых объектах. Австралиец фетишизирует брусок дерева; истинно верующий — икону или имя святого; монархист — портрет своего властителя; коммунист — портреты Ленина или Сталина.

Часто магическое влияние приписывается словам и звуковым проводникам в целом. Во многих религиях определенное слово рассматривается как сила, которая управляет естественными событиями и даже направляет волю богов, и поэтому здесь почитается слово как таковое. Эта фетишизация слов очень распространена в примитивных группах, ибо «каждому таком) выражению приписывается мистическая важность». Примитивные культуры твердо исходят из того, что сам акт произнесения определенного слова достаточен, чтобы вызвать события [208] . Это убеждение объясняет существование «секретного языка» и табу против использования определенных слов женщинами и детьми. Обитатели некоторых Малайских островов не имеют права использовать многие слова, когда они говорят о своем правителе; нельзя говорить о нем, что он ест, спит, сидит и т. п. [209] Ценность и мистическая власть, приписываемые словам как таковым, подтверждается широким использованием в религиозных и магических церемониях песен и ритуальных словосочетаний, значение которых было утрачено давно и которые поэтому непонятны для слушателей и даже для тех, кто их повторяет.

Поскольку слова стали идентифицироваться со значениями и ценностями, которые они обозначают, доводы по поводу написания или произнесения слова могут приобрести невероятную важность. Например, в истории русской церкви противоречия, которые возникли по поводу написания слова «Иисус», привели к серьезному расколу на «никонианцев» и «староверов». Смех, вызываемый странным именем, часто рассматривается как направленный против его владельца. Использование определенных слов привело к табу на них как на непристойные, и произнесение их в благовоспитанном обществе достаточно для того, чтобы вызвать сильную и негодующую реакцию. Публичное произнесение таких слов может считаться преступлением и даже привести виновника в тюрьму.