Мария Голованивская - Ментальность в зеркале языка. Некоторые базовые мировоззренческие концепты французов и русских

Уверенность трактуется Далем как состояние веры, убеждение. Уверенность в современном русском языке определяется как твердая вера в кого-либо или что-либо, убежденность в чем-либо, сознание своей силы, своих возможностей, решительность в действиях, и имеет следующую сочетаемость:

твердая, непоколебимая, несокрушимая уверенность;

чувствовать, ощущать в себе, вселять в кого-то уверенность;

подорвать, подкрепить, укрепить; поколебать; давать уверенность;

пребывать в уверенности, оставаться в уверенности;

уверенность появляется, оставляет, покидает кого-либо;

обрести уверенность;

уверенность строится на…;

уверенность пришла.

Поскольку уверенность осмысливается в терминах чувства, то с этим словом возможна вся сочетаемость, сопровождающая чувство как таковое: чувство уверенности рождается, растет, укрепляется и пр. Однако уверенность может рождаться, расти и покидать человека, в отличии, скажем, от стыда, из чего мы можем сделать вывод, что уверенность относится к особому разряду одушевляемых чувств.

Из приведенной сочетаемости мы видим, что уверенность мыслиться в основном в пределах следующих двух коннотаций:

1) опора;

2) персонифицируемая эмоция, как порождаемая человеком, так и приходящая к нему извне.

Образ опоры, сопровождающий понятие уверенности, представляется существенным при описании интерпретации человека в русском национальном сознании. Опора — это то, что помогает удержать равновесие кому-то или чему-то внутренне неустойчивому, неустойчивому в силу либо врожденного дефекта, либо благоприобретенного. Поколебать опору-уверенность означает лишить ее главного качества опоры, то есть уничтожить ее в основной ее функции. Уверенность-опора воспринимается как некая данность, а не созданное человеком себе воспомоществование. Это своего рода крепость (пребывать в уверенности и пр.), которую можно взорвать, подорвать и которая дается человеку извне. По отношению же к одушевленной уверенности человек пассивен окончательно; она рождается, растет в нем, наполняя его силами, и по независящим от своего «родителя» причинам покидает его. Персонифицируемая уверенность не описывается никакими признаками, то есть не дооформляется образно, что свидетельствует об относительной слабости этой коннотации.

Напротив, первая коннотация – опора – серьезно поддерживается признаковой сочетаемостью, а также наличием антонима уверенности – колебания, напрямую ассоциирующего неуверенность с неприятным и тревожным чувством неустойчивости.

Сомнение, определяемое В. Далем как «нерешимость, шаткое (NВ!) недоумение, колебание (NB!) мыслей, недоверие, подозрение, опасение», этимологически связано со старославянским глаголом мнить – «полагать, думать». Очевидна сохранившаяся и поныне связь мнительности и сомнения: и то, и другое связано с ощущением негативного свойства имеющейся информации. Это же видно из современного толкования слова сомнение как «неуверенности в истинности, возможности чего-либо, отсутствия твердой веры во что-либо; опасения, подозрения».

В русском языке у этого слова имеется следующая сочетаемость:

большое, неожиданное сомнение ;

испытать, иметь, возбуждать, вызывать, уничтожить сомнение;

развеять, рассеять сомнение; подвергать что-либо сомнению; брать, ставить под сомнение;

сомнение появилось, берет кого-то, (не) покидает, (не) оставляет, (не) пропадает;

сомнение закралось в душу, зародилось у кого-либо;

сомнения грызут, гложут, терзают;

червь сомнения;

сомнения гнездятся;

что-то может породить сомнения;

заронить сомнение, посеять сомнение;

возбуждать сомнение;

разрешить все сомнения;

тень сомнения.

Из приведенной сочетаемости мы видим, что сомнение в русском языке ассоциируется с несколькими достаточно хорошо просматривающимися образами:

1) сомнение как туман;

2) сомнение как червь;

3) сомнение как растение.

В рамках приведенных коннотаций сомнение часто описывается как нечто постоянно существующее, что-то, что можно «возбудить». То же постоянство сомнения выражено и в образе крыши, неба, чего– то существующего над головой, подо что можно поставить практически любую уверенность. Так, мы допускаем сомнение применительно к нашим планам и намерениям (человек предполагает, а Бог располагает), часто произнося: «Если ничего не случится, я сделаю, пойду» и так далее. Русский человек из-за недискретности мира, о которой мы уже писали, в точности не знает, что именно может помешать ему совершить задуманное, поэтому он всегда много сомневается в стопроцентной реальности своих планов.

Коннотация туман поддерживается также и многими прямыми употреблениями этого слова, создающими близкие контексты, например, напустить тумана означает сделать что-либо неясным; туман, пелена перед глазами в переносном смысле означает «невозможность что-либо четко увидеть, отчего замутняется ясность знаний и четкость представлений». Четкость, ясность, прозрачность сопровождают идею знания наверняка, уверенность. Туманный обычно характеризует мысль, информацию с точки зрения ее понятности, то есть с точки зрения возможности оценить ее достоверность. В этом же смысле сомнение ассоциируется с тенью, это облако или туман, отбрасывающие тень или воспринимаемые как тень. Словарь символов сообщает нам, что туман символизирует неопределенность вещей или слияние элементов воздуха и воды и неизбежную неясность основных черт каждого аспекта и каждой фазы эволюционного процесса (СС).

Сомнение, закрадывающееся в душу и гложущее (точащее), как червь, ассоциируется со смертью, распадом, муками и является, с нашей точки зрения, типично христианской метафорой (аналогичная коннотация, вспомним, есть также и у слова совесть), основанной на осуждении сомнения христианской доктриной. Сомневаться грешно; если допускаешь в себя червь сомнения – погубишь душу. Этот христианский постулат, однако, имеет узкую сферу действия, он касается не всего спектра возможных сомнений, а только сомнения в Боге. Именно поэтому закравшееся сомнение – это зло, посланное дьяволом, чтобы погубить душу человека.

Сомнение-растение, как мы уже видели, есть коннотация, достаточно распространенная для мыслительных и, главное, эмоциональных состояний. Растение – достаточно полно разработанный в мифологии различных народов символ. В астробиологическую эру часто устанавливались связи мифических существ и растений. Растение, с его выраженным годовым циклом, часто ассоциировалось со смертью и возрождением, иначе говоря, с преобразованием жизни, а также и с плодородием полей – мощнейшим символом космической, материальной и духовной плодовитости. В данном случае таким полем является душа человека (лоно всей его эмоциональной жизни), в которую сеется сомнение и где оно плодоносит. Через коннотацию « растение » сомнение также связывается со злом.