Дэвид Фридман - Пенис. История взлетов и падений

К счастью, его усилия не пропали даром. Голландец Фредерик Рюйш (1638–1731) воспользовался изобретенным де Граафом шприцем-«сифоном» [83] Де Грааф ввел в анатомическую практику два инструмента для инъекций: спринцовку (он называл его «сифоном») и канюлю (cannula) — полую трубку с остроконечным твердым штифтом (его вставляли в полый орган тела — например, в мочевой пузырь). В 1668 году де Грааф опубликовал эти сведения в книге «De clysteribus». До него клизму было невозможно сделать самостоятельно: для этого требовался кто-то другой, чтобы орудовать гигантской спринцовкой. Идея де Граафа была проста: присоединить к спринцовке гибкую трубку. Это изобретение тут же стало очень популярно, особенно при дворе Людовика XIV. , а также жидкостью особого состава, который изобрел он сам, для дальнейших исследований внутренней анатомии полового члена [84] Рюйш занимался анатомией, биологией и ботаникой, составив огромную анатомическую коллекцию, которую купил Петр I, высоко ценивший этого ученого и присутствовавший ил его лекциях. Изобретенный Рюйшем состав, liquor balsamicus, позволил сохранять анатомические препараты и бальзамировать трупы. . Это позволило Рюйшу изготавливать препараты частей тела, словно отлитые из воска и раскрывавшие тайны внутреннего строения пениса с невиданной прежде достоверностью. После исследований Рюйша смехотворность представлений о том, что причиной возникновения эрекции якобы является «ветер», стала особенно очевидной. Восковые слепки Рюйша с препарированных мужских пенисов — с ясно различимыми артериями, венами и капиллярами — свидетельствовали о том, что этот расширяющийся и сжимающийся орган являет собой чудо гидромеханического искусства. Создав модели практически всех внутренних органов, Рюйш в конце концов стал выставлять их на всеобщее обозрение: сперва — для ученых у себя в лаборатории, а впоследствии и для широкой публики, в специально снятых для этой цели помещениях. До Рюйша подобная техника восковых отливок использовалась в основном для изготовления мощей: грубо сработанных костей и других частей тела различных святых. Теперь же любопытствующие граждане, а также представители царствующих домов Европы (включая русского царя Петра I, который впоследствии купил всю эту коллекцию) могли не стыдясь разглядывать удивительно правдоподобные копии человеческих гениталий. Прежде название мужского органа было невозможно даже произнести в приличном обществе, теперь же пенис обсуждали ученые и царствующие особы; прежде его скрывали, а теперь стали «с гордостью» выставлять напоказ как чудесный природный механизм.

Однако эти выставки могли вообще не состояться, если бы не еще один голландец. Еще до того, как образованная публика и любители сильных ощущений принялись разглядывать «паноптикум» Рюйша, самоучка по имени Антони ван Левенгук (1632–1723) занимался «подглядыванием» совсем иного сорта. Понаблюдав за мастерами, делавшими линзы для очков в его родном юроде Дельфте, Левенгук, среди соседей которого были такие люди, как де Грааф и художник по имени Вермеер, стал на досуге, «ради забавы», мастерить микроскопы. К вящему удивлению всех окружающих, этот недоучка, который в 16 лет пошел учиться на бухгалтера, но вместо этого устроился на работу к галантерейщику, этот приказчик из суконной лавки, который время от времени подрабатывал на жизнь привратником в магистрате Дельфта, создал самые мощные в Европе увеличительные приборы — микроскопы. Некоторые из них позволяли увеличивать предметы более чем в двести пятьдесят раз — это было поразительным достижением, особенно с учетом того, что в начале XVII века самые лучшие линзы с трудом увеличивали горошину до размеров грецкого ореха [85] В суконной лавке Левенгуку приходилось пользоваться несовершенным увеличительным устройством, которое использовалось для определения качества сукна. Кроме того, он прочитал только вышедшую тогда книгу английского естествоиспытателя Роберта Гука (1635–1703) «Микрография». Улучшением увеличительного прибора он занялся из чистого любопытства, но вскоре увлекся так, что это стало смыслом его жизни. . 26 апреля 1673 года де Грааф написал об этом изобретении в Лондонское королевское общество, которое в то время было ведущим научным центром мира. Среди его членов были такие светила, как Исаак Ньютон и Уильям Гарвей, которые отнеслись к этому сообщению с большим интересом и пожелали узнать, что же Левенгуку удалось увидеть с помощью своих приборов. (К сожалению, сам де Грааф не смог воспользоваться ими для систематических исследований: четыре месяца спустя он умер.)

В 1675 году Ленвенгук исследовал каплю дождевой воды, которая несколько дней простояла в металлическом тазу, и открыл существование бактерий. Однако для целей нашей книги важнее его другое историческое открытие — настоящий прорыв в познании, поставивший пенис в центр трех самых серьезных и самых древних вопросов, которыми когда-либо задавались люди: кто мы? из чего мы сделаны? и — как мы оказались в этом мире? Событие это имело место в 1677 году, когда Левенгук сообщил о своем открытии сперматозоидов.

«То, что я здесь описываю, не было получено с помощью какого-то греховного ухищрения, — сообщал он в своем письме Королевскому обществу. — Все наблюдения были проведены благодаря избытку, коим Природа наградила меня в моих супружеских отношениях». Итак, оговорившись, что его никак нельзя считать хроническим онанистом, Левенгук описал, что именно он увидел при увеличении собственного семени под окуляром микроскопа. Роившиеся там создания он назвал анималькулями [86] От латинского слова animalculum — зверушка, маленькое животное. Поначалу Левенгук называл анималькулами все микроскопические существа, которые были видны ему в окуляре микроскопа. Считается, что Свифт, посещавший Левенгука, задумал свои «Приключения Гулливера» именно после ознакомления с микроскопическими объектами. . «По моему разумению, даже миллион их не сравнится в размерах с крупной песчинкой, — писал он. — Их тела округлы, но в передней части притуплены, а сзади сходят на нет, и они снабжены длинным, тонким хвостом…. [Они] передвигались за счет змеинообразного, извивающегося движения хвоста, совсем как плывущие в воде угри».

Человеку, родившемуся в XX веке, не просто понять грандиозность произошедшего тогда в сознании людей переворота. Мы привыкли к мысли о существовании микроорганизмов, мы знаем, наука о биологии живых клеток называется цитологией, и нас не смущает идея о том, что даже неодушевленная, неживая материя состоит из триллионов частиц, невидимых простым глазом. Но до Левенгука ни одно из этих понятий не являлось очевидным. Он узрел невероятную картину — целую вселенную, которую еще никто не видел [87] Некоторые считают, что сперматозоиды впервые увидел в окуляре микроскопа голландский студент-медик Йохан Хам за несколько месяцев до Левенгука. Считается, что Хам приехал в Дельфт с образцом гонококковых выделений (не своих собственных), чтобы изучать их под микроскопом Левенгука. Сам Хам уже наблюдал в этом образце «маленьких зверушек с хвостами», пишет историк Эдвард Дж. Рустоу, а Левенгук лишь подтвердил их существование (весьма вероятно, что в образце выделений содержались сперматозоиды). — Примеч. авт. . И это открытие изменило все: самовосприятие человека, его отношение к Богу, к природе, к воспроизводству потомства, к сексуальности и конечно же к пенису. И все потому, что Левенгук обнаружил совершенно новый мир, мир анималькулей, крошечных «угрей», чей гиперактивный жизненный цикл в самом загадочном из всех выделений человеческого организма — семени — представлялся чем угодно, но только не ниспосланным свыше Провидением.