Сергей Арутюнов - Зачем идти в ЗАГС, если браки заключаются на небесах, или Гражданский брак: «за» и «против»

Не нужно больше брака, детей, вечного повторения одного и того же, говорит нам столетнего генезиса (образования) культура феминизма (женского возрождения). В этом смысле все интенции (стремления) нашей сегодняшней жизни насквозь пропитаны индивидуализмом и служат дальнейшей дезинтеграции общества.

В нем, где уже не являются высшими целями ценности общинные (создание семьи и рождение детей), сам человек и его благо рассматриваются как центральные ценности, не сопряженные с ценностями общины. Подмена очевидна: то, что раньше виделось как несомненное человеческое благо, выглядит сегодня тусклым обременением, не только не сопряженным с основными занятиями человека (служебной карьерой, мерой самореализации), но и прямо противоречащим им.

К чему жертвовать себя детям, когда на свете столько подлинно интересного? Общение, карьера, протягивание самых разнообразных связей, наконец, тайны души, поверяемые первому встречному и поперечному…

Однако все эти соблазны и забавы, как показывает опыт, хороши и приятны лишь для определенного возраста. Оказывается, нельзя целую жизнь провести исключительно в кафе, служащем приложением к виртуальному пространству духа!

К 30 годам человек, повинующийся древнему инстинкту размножения, с полным основанием ждет от этого пространства более значимых даров, чем исповеди таких же, как он сам. Тут-то и встает в полный рост перед ним «поэтика поступка», для совершения которого он должен употребить куда большие, чем требуемые для нажимания сенсорных кнопок, силы.

Иными словами, переход от электронных отношений к реальным требует гораздо более значимых усилий и часто оказывается болезненным: экранный образ человека (партнера) не сходится с явным, возникает зазор, который не так легко перепрыгнуть.

Новое поколение, наученное глянцевой культурой придавать решающее значение своей индивидуальности, выработанным потребительским привычкам, испытывает огромные сложности при вступлении на дорогу зрелости. Неочевидными для него оказываются общинные (государственные) и даже частные цели, и в результате общество получает критическую массу свободных радикалов — городских профессионалов, создающих свою далеко не безопасную среду обитания и развлечения. В такой среде равно толерантно принимаются любые странности, в том числе — любви, а место интригующего заводилы занимают лица «нетрадиционной сексуальной ориентации».

Эти городские герои претендуют на подлинную искренность отношений — ведь они действительно бескорыстны, поскольку никаких правовых последствий за собой они не влекут; гомосексуалы детей не рожают и совместно нажитое имущество между собой не делят.

Гомосексуалисты увлекаются друг другом исключительно из соображений чистого влечения. Таким образом, их страсть словно бы полностью очищена от всех социальных наслоений. Но именно она-то как раз и зависима от социальных веяний современности, как ничто другое: в сегодняшнем мире легче быть эгоистом и одиночкой.

При этом такие упертые нонконформисты требуют от общества пересмотреть свои вековые взгляды на брак и признать их такими же, как остальные, то есть женить официально, признавать парами, не обижать, не смотреть косо, признавать за ними все имущественные отношения по закону, то есть разводить и устраивать дележ.

Как хочется нормальности!

…Их, по разным подсчетам, немного. Одни считают, что 2 %, другие доводят цифру чуть ли не до 30. Но дело не в том, сколько их, как они образуются и можно ли их излечить.

Кстати, говорят, что можно, просто они — не хотят.

Одни молчаливо страдают от своих пристрастий, каются, другие агрессивно настаивают на них — но и это не важно ни для кого, кроме них самих и либерально настроенных деятелей, зачастую оказывающихся представителями тех же самых меньшинств.

Нас интересует один вопрос — зачем им признание общества, ценности которого они так яростно отрицают?

Ответ, как будто, тот же самый: имущество. Общественные права есть благо, отрицать которое тяжело, если вообще возможно.

Но есть и более тонкий аспект: внедрение иных общественных стереотипов и расширение за счет этого собственной среды обитания. Это — бессознательное, инстинктивное. С этим даже нельзя бороться, не имея соответствующей нормативной базы.

В СССР гомосексуализм преследовался законом. Приход к власти свердловского партфункционера Бориса Ельцина сразу же отменил «позорную» (для кого?) статью о мужеложестве, а в его кабинете министров тут же заняли видные посты люди «нетрадиционной ориентации». Эта тенденция длится и сегодня.

Спрашивается, не была ли буржуазная революция 1991 года выплеском гомосексуалов и их чаяний на поверхность?

Они уже 20 лет борются за свои права с основным большинством населения и добились многого. Во-первых, мы узнали, что они есть. Во-вторых, некоторых из них мы даже увидели воочию. В-третьих, мы увидели их манеры, которые, по заявлениям самих гомосексуалистов, безупречны, но, по мнению тех, кто с ними общался, далеко не идеальны. Так всегда с людьми, возомнившими себя элитой. Игра природы, неправильно развившая их хромосомы и сделавшая противоестественное влечение смыслом их интимной жизни, выдается идеологами гомосексуализма за высокое отличие перед всеми остальными нами, которых они презрительно величают «натуралами», нередко призывая на наши непросвещенные их практиками головы проклятия и кары.

Им есть за что бороться.

Общественное признание даст этим людям выйти из подполья и открыто проповедовать свои взгляды, вербовать последователей.

Однако если окажется, что гомосексуализм отчасти может быть отклонением и социальным, это несколько изменит сегодняшнюю картину вкрадчивого внедрения гомоценностей в общество. Сегодня вполне доказано, что интимная близость коренится в самой сердце-вине человеческого сознания, и сделать ее вариативной и инвариантной можно на стадии формирования сексуальности. «Обратить» в гомосексуальную веру вполне возможно практически любого подростка. Откровенный показ гомосексуальной близости может активировать в юном сознании лишь механизмы противоестественного влечения, а в случае «подсаживания» на тот или иной вид отклонений отвратить — частично или полностью — от отношений нормальных.

С какой стати общество считает нормальными только двуполые отношения? Только с той, что только они ведут к потомству. И только этот взгляд делает общество целостным. Если пересмотреть его и дать «цвести всем цветам», что ожидает такое общество в будущем?

История говорит не столько о физическом вымирании обществ, в которых гомосексуалы одерживали социальные победы, сколько о потере ими инициативы на международной арене.