Константин Коровин - Константин Коровин вспоминает…

Хотя и замечательно и можно удивляться той энергии, с какой оно работано, то есть, энергии и задаче сделать, как, например, Бонна [120] . Ну а что это? Это разрешенная задача живописи и только (это много), ну а где же художник? Да разве это не тот же удар, да разве это не есть большая раскрашенная фотография, разве тут много пульса художника? Это все можно уважать, но не любить. Это так же для меня велико и замечательно, как слоновой кости резьба китайца. Я поражен, но при чем здесь поэт и художник? Да, а поэт — Zorn, да и еще два других.

Да разве Мейссонье [121] вправду не китайский резной шарик? Нет, я видел акварель Мейссонье — налоснена и нараскрашена, черт знает что!

Мало того, что составить верный тон, надо его умело нарисовать на холсте, чтобы он верно выражал свое назначение в этюде.

<���…> Ялта. Сегодня 10 июля. Писал в Ялте Бульварную улицу и увидал, что способ работы перевода глаз от натуры к этюду можно пополнить, именно: работать в этюде и смотреть в него, как в натуру, пополняя при сравнении чего не хватает или что не сделано, что не выражает желаемого.

Ялта. 11 июля. Нужно тон к тону не доводить, брать отдельно тени и цвета, ляпать на холст, не стушевывая.

<���…> В Париже видна даже живопись, но живопись не бравурная шикарная, а спокойная, медленно действующая на чувство эстетическое В Лондоне все богаче, милее, симпатичнее. Хорошо, только художественно не так тонко, как в Париже.

В художественной среде моей жизни мне пришлось запомнить некоторые особенности тех из моих товарищей, с которыми меня связывала дружбе. Они были художниками, и вот их девизами, которые были как бы заключения сути их толка и догматов, нахожу нужный поделиться с вами.

Говорил, когда смотрел произведение живописи или этюд товарища: «Много правды, похоже».

Я достал флакон краски (это был лак роз-доре, тогда только выпущенный в продажу фабрикой «Мовес»), которой можно будет написать заходящее солнце. «Зеленые цвета трудны. Ты, я вижу, — говорил он мне, — их нарочно обходишь».

Надо почувствовать.

Хорошо тронуто.

Записано. Тяжело.

Чемоданисто (фраза, взятая у профессора Чистякова, бывшая в ходу в то время).

Из железа.

Хороший мотив, есть мотив, есть грусть.

Это еще надо тронуть.

Как ни пиши, природа все же лучше.

Как трудно — мученье: не выходит.

Вы — крокодил.

Надо тушевать, как у Коро.

Главное внимание его было обращено к природе и на природу, и главная фраза Исаака Ильича была: «надо правду», то есть правду в живописи. При работе и знакомстве моем со школами и художниками Парижа я нашел много общего с догматами такого же искания правды при живописи с натуры.

Рисовать — все время рисуй.

Не умеешь рисовать.

Срисовываешь, а не рисуешь.

Ах, если бы у меня было 500 рублей, я бы все время работал — это наслаждение.

Что вы пишете — это все в натуре гораздо лучше и совсем не нужно.

Нарисуйте попробуйте просветы воздуха в ветвях — не нарисуете. Как они красивы.

Продавайте скорей вашу капусту, а то, когда вас поймут, никто не купит.

Этюд пером есть произведение.

Надо рисовать десять лет по пяти часов в день — после этого поймешь, может быть.

Нарисуй три пары женских рук, поднятых вверх и соединенных вместе, — и что, не можешь? Рисовать не умеешь.

Каков художник вздорный — рисовать не умеет.

Хамство, энергия безвкусного глупца испортят страну.

Нарисуй эту коробку спичек — не можешь и не нарисуешь. Ну где же нарисовать глаз женщины!

Каждый, кто играет на рояле, думает, что он музыкант, — вздор. Каждый, кто пишет картины, думает, что он художник, — вздор.

Зачем рисуешь лошадь? Нарисуй хвост — тоже не можешь.

Рисуй целый день, нет, ты рисуй и молчи: когда нарисуешь, тогда говори об искусстве.

Попробуй заполни эту бумагу, да так, чтобы было интересно, чтобы был орнамент форм.

Декоративно все и только декоративно.

Айвазовский — замечательный художник.

Лучшее искусство — русский фарфор.

Художники — только венецианцы.

Написать натуру нельзя и не нужно, должно поймать ее красоту.

Писать, как другой, просто глупо.

Пишут, как другие, потому что «мал дых» и потому что не любят формы — рисунка — природы — неба — бога.

Художники — египтяне и ассирийцы!

Ложно-классики — испуганные дураки.

Скверная плодовитость: она забьет и прекрасное.

Да, трудно это.

Как сказать, может быть…

Не знаю, не то…

Не нарисовано.

Легковесно.

Вам все легко.

Понимаете, да не умеете.

Все время рисую козла: как он хвостом вертит, потом поднимает губу.

Странно…

Знаешь ли, у вороны — особенная грация.

Иду писать портрет. Ну, знаешь, — похожа.

Пишу церковку, лесок, знаешь, а тема-то все не выходит.

Смотри, как И. Е. Репин пишет широко, а палитра у него, подумай, маленькая.

На севере свет все вбок светит — мокрый свет.

Люблю лошадей — красивая штука. Попробуй-ка нарисуй, да, знаешь, трудно.

Знаешь, — импрессионизм, футуризм!.. Просто, если кто умеет, тогда так.

Не знаю, может быть, хорошо, но смотреть только неприятно.

Трудная штука глаза — ведь они разные.

Смотришь на одну сторону, а писать нужно другую — тогда верней.

Не люблю я, когда много краски на холсте, — неприятно.

Как эти испанцы замечательно головы в холст вставляли; так вот как надо.

Руки писать трудно.

Хорошо надо рисовать, чтоб было похоже, а то все около.

Про Врубеля: Михаил Александрович — красавец.

Хорошо и не хорошо.

Приблизительно.

Хорошо ли-ли-ли.

Не очень.

Хорошо, да не очень.

Ну, знаешь, это просто дрянь.

Краски не важны, я хочу писать черной.

Все краски, краски… Ты черным напиши хорошо.

Писать можно — рисовать-то трудней.

Аман-Жан [122] — Париж.

Есть другое искусство…

Работает вол 12 часов, но он не артист.

Художник думает год, а делает в течение дня красоту.

В искусстве красота: искусство красоты — заключительный аккорд произведения.

Надо краской уметь рисовать.

Артист не утомляет вас трудностью своего произведения.

Импрессионист — это Веласкес.

Какая живопись: в ней и репетиция, и спектакль. Скучно. Подумай, если бы ты видел, как жонглер работает, все время совершенствуя ловкость трюка, целый год, ты бы ему не аплодировал в цирке.

Не надо нести усталость и весь пот труда в ваше произведение, так как это будет не искусство, а его трудность.

Посмотри как я рисовал академию. Да, действительно, я был поражен и восхищен силой и мощью рисунка, а теперь мозоль на мне: я ищу себя.