Вера Сахарова - Мультикультурализм и политика интеграции иммигрантов: сравнительный анализ опыта ведущих стран Запада

Сегодня от того, насколько конкурентоспособен город, зависит его место в мировой иерархии городов. На ее вершине – «мировые» (Д. Фридманн), или «глобальные» (С. Сассен), города. Будучи «высококонцентрированными командными пунктами в организации мировой экономики», они устанавливают рамки, в которых действуют другие города и регионы. Впрочем, глобальная система городов является «динамичной иерархией, ранги и вход в которую в принципе открыты: в той степени, в которой города могут привлекать инвестиции и захватывать все больше командных и контрольных функций в мировой экономике, их статус в городской иерархии повышается». [170]

С 1950 г. численность людей в мире возрастала на 1 млрд каждые 12–14 лет. И если не произойдет каких-либо катаклизмов, процесс этот будет продолжаться по меньшей мере до 2025 г., отмечает Дж. Стайнбрунер. Более того, с ним связаны два тревожных обстоятельства. Во-первых, более 97 % роста населения обеспечивается за счет слоев с самым низкими доходами и уровнем благосостояния (и в Европе, и в США это именно мигранты); во-вторых, такое население все больше концентрируется в городах. В последнее время неудержимый рост мегаполисов приобрел взрывной характер. Если в 1950 г. две трети населения мира составляли сельские жители, то к 2025 г., по прогнозам, две трети населения мира будут жить в городах. Число городов с населением не менее миллиона человек увеличилось с 11 в 1900 г. до 105 в 1990 г. Ожидается, что к 2015 г. их число достигнет 248. [171]В ноябре 2008 г., впервые в мировой истории, горожан стало больше, чем сельских жителей. Сейчас в городах проживает 3,3 млрд человек. К 2030 г. это число, скорее всего, удвоится.

Крупные города представляют собой точку притяжения, куда направлены практически все миграционные потоки, где большое число людей живет в тесном контакте друг с другом и в тесной взаимосвязи между собой и где возникает большинство социальных проблем. В течение всей истории человечества городское население, имевшее самое разное происхождение, училось жить вместе или, во всяком случае, сосуществовать в рамках общей экономической и политической институциональной системы. Различным группам это удавалось с разной степенью успеха. Пространственная концентрация была источником как социальных стрессов, так и социальных инноваций, т. е. одновременно и силой, и слабостью современного города. Всегда имеющиеся в больших городах возможности повышения социального статуса притягивают массы людей и в тоже время становятся причиной разрастания числа уязвимых групп населения и накопления потенциала социального недовольства и протеста. Так, по данным Б. Рубла, более 500 млн городских жителей во всем мире живут в неподобающих условиях или вообще не имеют жилья. [172]Американский исследователь Дж. Голдстоун даже выделил ряд факторов, воздействующих на возникновение политических конфликтов в мегаполисах:

• несоизмеримое с темпами экономического роста увеличение городского населения;

• увеличение доли выпускников высших учебных заведений в условиях ограниченного доступа к высоким статусным и социальным позициям/конкуренции за них;

• непропорционально высокая доля лиц от 15 до 25 лет по отношению к численности взрослого населения в условиях слабости политических институтов;

• миграция населения из регионов с несхожей этнической или политической идентичностью. [173]

В то же время конфликты, вызревающие в мегаполисах, – как бы концентрированное выражение конфликтов всего общества.

Сегодня именно мегаполисы переживают серьезные изменения в социальной, этнической, демографической и поселенческой структурах, а также в самом стиле жизни, прежде всего в связи с большим притоком иммигрантов из бедных стран мировой периферии, не адаптированных к новой социальной и культурной реальности. Так, по некоторым оценкам, белые станут меньшинством в Лондоне после 2010 г., а к 2020 г. население трех крупнейших городов Нидерландов будет наполовину состоять из лиц незападного происхождения, большинство которых составят мусульмане. Если в 1960 г. только 7,3 % населения Брюсселя были иностранцами, то к настоящему времени их количество увеличилось до 56,5 %. Значительная часть этих иностранцев – мусульмане. В Вене уже сейчас каждый пятый – номинальный мусульманин, в миллионном Кельне – 120 тыс. мусульман. [174]

В результате в европейских мегаполисах появляются преимущественно мусульманские жилые районы; как правило, это районы социального бедствия: так, в Берлине это Кройцберг и Веддинг, в Гамбурге – Алтона и Вильгельмсбург, в Кельне – Мюльхайм и Ниппес. В замкнутых этнических анклавах установлены свои неписаные законы, которые нередко расходятся с местными законами и конституцией. В таких районах можно жить, не зная языка принимающей страны: к услугам здешнего населения свои магазины, рестораны, парикмахерские, банки, т. е. параллельный мир этнического бизнеса, который может брать под контроль экономическую жизнь не только этнических анклавов, но и регионов. Обеспечить дисперсное расселение мигрантов уже невозможно практически. Мусульманская община в Германии хорошо организована. Центром притяжения в таких районах все чаще становится мечеть, причем она занимает центральное место как в религиозной, так и в общественной жизни мусульман. Это не только помещение для молитв и религиозных служб, но и центр общественной жизни мусульманской общины района. Здесь семьи отмечают важные события своей жизни: свадьбы, похороны, обрезания мальчиков. На базе мечети создается сеть солидарности: за счет пожертвований оказывается материальная поддержка бедным, работают школы ислама. Здесь же зачастую дают наставление пастве имамы – «проповедники ненависти» по отношению к европейцам – христианам и иудеям. Это отражается на социализации детей, особенно если большинство учеников в школе – дети иммигрантов. В результате, как свидетельствует женщина-педагог турецкого происхождения, работающая в одной из таких немецких школ: «С некоторого времени турецкие и арабские школьники начали говорить о немцах как о врагах. Иностранные семьи самоизолируются, мы ничего не можем сделать». [175]

В то же время в крупнейших городах формируются так называемые обособленные кварталы. «В отличие от гетто и трущобных районов, где обитает главным образом малоимущее население [и иммигранты. – В. С .], в “обособленные кварталы” заселяются группы лиц с достаточно высоким уровнем доходов. Как правило, это происходит из соображений личной безопасности и стремления к сознательной “эксклюзивизации”, индивидуализации, – отмечает Й. Штадельбауэр. – “Обособленные кварталы” обязательно имеют внешние ограждения, контроль посетителей на входе, часто в них располагаются “свои” виды услуг <���…> Нынешние “обособленные кварталы” – это эксклюзивные социальные пространства, они обостряют процесс фрагментации города». [176]