Инна Лисович - Скальпель разума и крылья воображения. Научные дискурсы в английской культуре раннего Нового времени

Корпорация торговцев тканями получала 150 фунтов на выплату жалованья профессорам права, медицины, риторики; 50 фунтов на пожертвование пяти госпиталям Лондона и 100 фунтов на корпоративные банкеты четыре раза в год. Город и граждане – 200 фунтов на жалованье для профессоров теологии, астрономии, геометрии и музыки, также 50 фунтов на пожертвование пяти тюрьмам Лондона и 53,5 фунта на пожертвование восьми беднякам, жившим в отстроенных для них Т. Грэшемом домах, управление которыми он завещал городу [557].

Вероятно, такое распределение сэром Т. Грэшемом профессоров между Сити и торговцами подчинялось логике соотношения между двумя иерархиями: областями знания и социальными функциями городской и купеческой корпораций. Mercers' Company были поручены дисциплины низшей образовательной ступени – тривиум (риторика), связанный с человеческим словом; и дисциплины, изучающие тело: анатомия – человеческое, а право – социальное. Город опекал дисциплины высшей ступени университетского образования – квадривиум, связанный с таким абстрактным понятием, как «число» (геометрия, астрономия, музыка), и вершину средневекового знания – теологию, которая постигала божественное Слово.

Принцип финансирования образовательного учреждения, которое не приносит непосредственной прибыли, а, наоборот, требует регулярной поддержки, в завещании является таким же, как и для больниц, тюрем, бедняков. Но в отличие от них, колледж создавался для развития города: на него отводится сумма в 400 фунтов, а на остальные учреждения – 150. Присутствие в этом ряду колледжа отражает и социально-экономический статус профессора и ученого, который сохранится до конца XVII в., что зафиксировано в ряде текстов различного характера, включая констатацию попечителями презрительного отношения лондонцев к знаниям (см. текст статьи ниже). Уильям Петти, Грэшем-профессор музыки, в «Совете Сэмюэлу Хартлибу о совершенствовании некоторых отраслей Знания», опубликованном в 1647 г., пишет, что «ученые, которых сейчас никто не уважает из-за их бедности, как бы высоко их ни рекомендовали другие вещи [польза, приносимая городу, научные открытия и достижения] сейчас не способны даже ради средств к существованию довести что-либо до совершенства, даже каким-нибудь своим способом…» [558]. Несомненно, Т. Грэшем понимал, что образовательная и тем более научная деятельность нуждается в финансовой и социальной поддержке. Но о том, что грэшемцы впоследствии будут продвигать научное знание, тогда не подозревали ни финансист, ни опекуны колледжа. Таким образом, сэр Томас Грэшем изменил научно-образовательную систему страны.

Но лондонцы не были заинтересованы в простом копировании архаичной средневековой образовательной модели как с точки зрения социального статуса обучающихся студентов, так и преподаваемых предметов и самой системы преподавания. Уникальность этого колледжа заключалась в том, что в его создании изначально участвовали не церковь или государство, а жители города, которые впоследствии финансировали, контролировали и определяли образовательную модель и политику этого заведения. Тем не менее король, церковные иерархи и Парламент стремились влиять на номинирование кандидатур на должность Грэшем-профессоров и регламент учреждения.

Согласно воле Т. Грэшема, в колледже должны были ежедневно читаться бесплатные публичные лекции [559]для горожан, не имевших университетского образования и нуждавшихся в новых знаниях по навигации, геодезии и проч. Но в завещании не был детально прописан регламент колледжа, как, например, для Ламли-лекций по анатомии для хирургов, уже имеющих университетское образование. Вероятно, эта задача возлагалась на исполнителей воли завещателя – опекунов, для которых одним из образцов окончательного устава, системы обучения и финансирования стали Ламли-лекции.

В декабре 1596 г. умерла леди Грэшем, и опекуны в этом же месяце заняли Грэшем-хаус. В январе они направили письма в Оксфорд и Кембридж с просьбой рекомендовать профессоров. В 1597 г. попечители Грэшем-колледжа приняли на работу семь профессоров с жалованием 50 фунтов в год (самая высокая профессорская зарплата того времени). В 1597 и 1598 гг. были составлены две версии устава колледжа, обсуждение которых затянулось до 1600 г., поскольку профессора не желали его подписывать. Из-за спора им не выплачивали жалованье в течение 18 месяцев, хотя, согласно завещанию, выплата должна была производиться дважды в год, по 25 фунтов на Благовещенье и на праздник св. Михаила Архангела, что примерно соответствует осеннему и весеннему равноденствию.

Первая версия устава больше напоминала устав университетов, ориентированных на схоластическое образование; вторая версия стремилась учесть специфику слушателей колледжа и нужды лондонцев. Поскольку профессора Грэшем-колледжа были выпускниками университетов (хотя их номинировали исходя из соответствия их репутации требованиям колледжа), то старая образовательная модель вступила в противоречие с требованиями, предъявляемыми попечителями и горожанами. Так, например, профессора традиционно хотели читать лекции по семестрам и не желали проводить занятия в летнее каникулярное время. Попечители настояли на своем, но слушателей было мало, так как часть их оправлялась в плаванье, а часть покидала Лондон на лето, поскольку это время года было благоприятным для эпидемий чумы, холеры и т. п.

В документе было прописано, что профессор должен две лекции читать на латыни, предваряя их англоязычным summary, и одну на английском, поскольку немногие из лондонцев знают латынь, и даже если умеют читать, то могут не понимать устную речь из-за несовпадения в произношении. Этот пункт привел к ряду конфликтов, в первую очередь из-за двусмысленности фразы завещателя: «…and daily to read the said several Lectures», поскольку требование, чтобы каждый профессор читал каждый день по нескольку лекций, тогда было немыслимо даже при жаловании в 50 фунтов. Поэтому это пожелание интерпретировали так, что каждый день, кроме воскресенья, в колледже должно было читаться несколько (две-три) лекций по одному астрономическому часу, хотя впоследствии слушатели потребовали занятий и в выходной день, из-за большего удобства для посещения. Тем не менее было удовлетворено требование профессоров читать в неделю две, а не три лекции, и поставить их в один день, чтобы было больше времени на подготовку к ним.

Второй источник конфликта – преподавание на английском языке. В «Обозрении Лондона» Джон Стоу [560]указывает на ряд причин, почему опекунский совет отдал предпочтение английскому языку. Во-первых, это было менее оскорбительно и вредно для университетов; во-вторых, для распространения знания среди «грубых» людей, презирающих его. Привитие вкуса к знанию должно было помочь им понять собственные нужды и необходимость ученых для блага Лондона.