Коллектив авторов - Веселие Руси. XX век. Градус новейшей российской истории. От «пьяного бюджета» до «сухого закона»

В течение первых восьми месяцев после вступления в действие нового антиалкогольного законодательства на каждом заседании Политбюро ЦК КПСС специально рассматривался вопрос о ходе выполнения постановления о мерах по преодолению пьянства и алкоголизма.

В качестве проявлений ущерба, наносимого алкоголизмом советскому обществу, назывались: нарушение производственных ритмов и дисциплины, разрушение материальных ценностей, производственный, транспортный и бытовой травматизм, рост правонарушений, распад семьи, дефекты воспитания, деформации межличностных отношений, соматические и психические болезни, пагубное воздействие на потомство, на демографическую структуру и др. [827]

Антиалкогольная политика партии стимулировала развитие научных исследований феномена пьянства и алкоголизма. Широкий резонанс в академических кругах вызвал проходивший летом 1985 года в Киеве симпозиум «Биологические основы алкоголизма». В нем приняли участие ведущие биохимики, психофармокологи, иммунологи, нейрофизиологи и клиницисты из СССР, США, ФРГ, Швейцарии, Индии, Финляндии, Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши, Чехословакии, Югославии. Предметом обсуждения стал вопрос: как возникает психическая, а затем и физиологическая зависимость человека от алкоголя и каковы механизмы пристрастия к спиртному?

Яркая концепция была представлена на симпозиуме членом Академии медицинских наук СССР И.П. Анохиной. Основные выводы ее выступления были изложены на страницах «Правды»: «Многолетние исследования показали, что алкоголь и продукты его распада вмешиваются в процесс обмена веществ, протекающих в нервных клетках. Что же там происходит? Как известно, нейроны – нервные клетки – оставались бы глухи и немы, не делись они друг с другом информацией, ведь между нами пролегает целая пропасть – так называемая щель. Преодолеть ее помогают химические посредники медиаторы. Они выделяют из кончика нервной клетки и передают импульс с одного нейрона на другой. Мы установили, что под действием алкоголя резко усиливается выброс в синаптичесную щель медиаторов катехоламиновой природы – норадреналина и дофамина. Но ведь именно эти вещества, как известно, регулируют наше эмоциональное состояние. Вот вам и объяснение того повышенного настроения, оживленности, которые дает первая рюмка спиртного. А дальше концентрация катехоламинов падает, наступает фаза психической и физической заторможенности. Выпивший человек, который только что был «душой компании», вдруг «скисает»… Но если алкогольные атаки следуют одна за другой, то в конце концов расход катехоламинов превысит их приход, наступит дефицит. Спасая положение, мозг отдаст команду активизировать синтез катехоламинов. Их концентрация резко возрастет. Как показали исследования, избыток дофамина совпадает с тяжелыми признаками похмелья: головной болью, дрожью в руках, сердцебиением. И все это, словно по волшебству, проходит после того, как человек «опохмелится». Теперь уже понятно почему: алкоголь вновь будет стимулировать усиленный выброс катехоламинов из клеток и их разрушение. Но улучшение состояния временное, ибо повышенный расход автоматически влечет и повышенное образование этих веществ. Так создается замкнутый круг, и если человек из него не вырвется, то в конце концов мозг исчерпает свои возможности, наступят необратимые изменения в органах, а затем и психические нарушения, деградация личности» [828].

Зачастую проходили антиалкогольные конференции, в резолюции которых выносилось решение о поддержании ее участниками в дальнейшем абсолютной трезвости. Голосовали за принятие данного обязательства, как правило, единогласно [829].

При всей фразеологической близости кампаний борьбы с пьянством в застойные и перестроечные годы, идеологический акцент менялся. Если раньше шла борьба за умеренность потребления и культуру распития спиртных напитков, то теперь против алкоголя вообще. Еще в 1980 году начальник управления по внедрению новых лекарственных средств Минздрава СССР Э.А. Бабаян в брошюре «Внимание: яд!» писал: «Поскольку ни один реально мыслящий человек такую задачу сейчас ставить не может, напрашивается вопрос: что яда лучше, хаотичное, неумеренное, безудержное «питье» или «питье», облагороженное условностями, в которых есть не только ритуальный, но и, если так можно выразиться, медицинский смысл? Когда, например, говорят, что к мясу «идет» только красное сухое вино, а к рыбе и птице – только белое сухое, то это не прихоть гурманов, а результат давних наблюдений над тем, что приводит к большему, а что к меньшему опьянению.

И пропагандировать такие «правила» значит содействовать борьбе с алкоголизмом, а не мешать» [830]. Но уже в 1985 году Бабаян за свои прежние высказывания подвергся осуждению. Опубликованное в «Правде» решение Комитета партийного контроля гласило: «…Бабаян в ряде своих работ, статей и докладов занимал беспринципную, непоследовательную позицию в оценке вредности алкоголя для здоровья человека. Вместо решительного выступления против спиртного он относил алкогольные напитки к «пищевым продуктам», призывал к «разумной мере» и «культуре» их потребления. 3а серьезные упущения в работе, «проявленную беспринципность и непоследовательность в оценке вредности алкоголя для здоровья человека» [831]. Автору книги «Внимание: яд!» был объявлен строгий выговор с занесением в учетную карточку.

Тем не менее пьющих советских граждан не удавалось ни запугать медицинскими страшилками Анохиной или образами внутреннего врага в духе Углова, ни воодушивить и поднять на антиалкогольную борьбу примером псевдодобровольных и псевдонародных трезвеннических организаций. Да и отдельными взысканиями по партийной линии уничтожить культуру застолья, складывавшуюся тысячелетиями, было невозможно.

Говорилось, что с приходом молодого, по советским меркам, лидера система поменялась. Но антиалкогольная кампания, проводимая прежними командно-административными методами, доказывала, что система осталась прежней. Бюрократической логике требовалась своя количественная система отчета. Партийные функционеры были вынуждены отчитываться, сколько литров алкоголя они заменили литрами сока. Каждому Дому культуры, заводу, вузу вменялось в обязанность выставлять перед фасадом здания палаточные или летние столики, заставленные предназначенными на продажу трехлитровыми банками с соком. Как будто сок мог заменить пьянице спиртное. Стали распространяться западные прохладительные напитки – «кока-кола», «пепси-кола», «фанта». Их советским аналогом стал напиток «Байкал» [832].