Юрий Рябинин - История московских кладбищ. Под кровом вечной тишины

На другом конце кладбища, ближе к руслу Синички, находятся две французские братские могилы — летчиков из полка Нормандия — Неман и наполеоновских солдат. Над могилой французов, погибших в Москве в 1812 году, установлен величественный монумент, огороженный массивной цепью. Вместо столбов эту цепь поддерживают пушки эпохи наполеоновских войн, вкопанные жерлами в землю.

Одно из самых почитаемых захоронений на Введенском кладбище — это могила Федора Петровича Гааза (1780–1853), врача, прославившегося своей бесподобной филантропией. Доктор Гааз сделался в России примером самого беззаветного, самого жертвенного служения людям. Его выражение «Спешите делать добро» стало девизом российской медицины. Мало того, что он не брал с неимущих плату за лечение, он сам иногда безвозмездно одаривал своих нуждающихся пациентов деньгами и даже собственной одеждой. Особенно Гааз прославился своим радением о заключенных в тюрьмах и ссыльных в каторгу. На оградке могилы Гааза укреплены настоящие кандалы, в каких гнали когда-то ссыльных в Сибирь. Эти кандалы должны напоминать об особенной заботе «святого доктора», как его называл народ, об узниках. Кстати, о кандалах. Гааз добился, чтобы вместо неподъемных двадцатифунтовых кандалов, в которых прежде этапировали ссыльных, для них была разработана более легкая модель, прозванная «гаазовской» (именно эти «гаазовские» кандалы теперь и украшают его могилу), и еще, чтобы кольца на концах цепей, в которые заковывались руки и ноги арестанта, были обшиты кожей.

Любопытный эпизод, характеризующий доктора Гааза, приводит В. В. Вересаев. Однажды на заседании Московского тюремного комитета, членом которого был и московский владыка митрополит Филарет, Гааз так ревностно отстаивал интересы заключенных, что даже архиерей не выдержал и возразил: «Да что вы, Федор Петрович, ходатайствуете об этих негодяях! Если человек попал в темницу, то проку в нем быть не может». На что Гааз ответил: «Ваше высокопреосвященство. Вы изволили забыть о Христе: он тоже был в темнице». Филарет, сам, к слову сказать, много усердствующий для нужд простого народа, и причисленный впоследствии к лику святых, смутился и проговорил: «Не я забыл о Христе, но Христос забыл меня в эту минуту. Простите, Христа ради».

В конце концов, Гааз все свое достояние употребил на нужды больных и заключенных. До последней копейки. Хоронили его на счет полиции. Но за гробом «святого доктора» на Введенские горы шли двадцать тысяч человек! Возможно, это были самые многолюдные похороны в Москве.

На Введенских горах похоронены еще многие известные московские «иноверцы»: архитектор Франц Иванович Кампорези (1754–1831), биолог и естествоиспытатель, профессор Московского университета и директор университетского зоологического музея Карл Франциевич Рулье (1814–1858); скрипичный мастер, получивший в 1924 году от рабоче-крестьянской власти довольно-таки экзотическое звание «заслуженного мастера Республики», чех Евгений Франциевич Витачек (1880–1946); семья известных московских фармацевтов и аптекарей Феррейнов (этим именем нынешний небезызвестный предприниматель В. Брынцалов назвал свой фармацевтический завод). Феррейны на рубеже XIX–XX вв. открыли в Москве несколько аптек, и некоторые из них работают до сих пор — например, на Никольской улице, на Серпуховской площади.

Дореволюционных российских коммерсантов — иноверцев и иностранцев — здесь вообще было похоронено очень много. А. Т. Саладин пишет: «Фамилии Кноп, Вогау, Иокиш, Эйнем, Бодло, Пло, Мюллер, Эрлангер и т. д. здесь пестрят на многих памятниках, напоминая вывески Мясницкой улицы и Кузнецкого моста».

В советский период Введенское кладбище, вполне сохранив свой характерный западноевропейский вид, становится преимущественно русским. Хотя местные жители неизменно и по сей день называют его Немецким. В это время здесь были похоронены художники Виктор Михайлович Васнецов (1848–1926) и его брат Аполлинарий Михайлович (1856–1933); архитектор, автор проекта Музея изящных искусств им. Александра III (им. Пушкина), универмага «Мюр и Мерилиз» (ЦУМ), «Чайного дома» на Мясницкой и многого другого, Роман Иванович Клейн (1858–1924); крупнейший российский издатель, владелец влиятельнейшей газеты «Русское слово», прозванной современниками «фабрикой новостей» и «Левиафаном русской прессы», Иван Дмитриевич Сытин (1851–1934); еще один знаменитый архитектор-конструктивист — Константин Степанович Мельников (1890–1974), построивший в Москве несколько рабочих клубов, и особенно прославившийся проектом собственного дома в Кривоарбатском; артисты — Алла Константиновна Тарасова (1898–1973), солистка Большого театра Мария Петровна Максакова (1902–1974), Анатолий Петрович Кторов (1898–1980), Татьяна Ивановна Пельтцер (1904–1992), мхатовец и популярнейший спортивный комментатор Николай Николаевич Озеров (1922–1997) и его брат — режиссер, автор картин «Освобождение», «Солдаты свободы» и других Юрий Николаевич Озеров (1921–2001), писатели — Степан Гаврилович Скиталец (1868–1941), Дмитрий Борисович Кедрин (1907–1945), Михаил Михайлович Пришвин (1873–1954), любимый писатель Мао Цзэдуна Феоктист Алексеевич Березовский (1877–1952), Ираклий Луарсабович Андроников (1908–1990), Сергей Васильевич Смирнов (1912–1993); «возлюбленная» М. Цветаевой поэтесса Софья Яковлевна Парнок (1885–1933); литературоведы и культурологи — Алексей Николаевич Веселовский (1843–1918), Владимир Владимирович Ермилов (1904–1965), Борис Леонтьевич Сучков (1917–1974), Михаил Михайлович Бахтин (1895–1975), Вадим Валерьянович Кожинов (1930–2001); знаменитые боксеры — Николай Федорович Королев (1917–1974), Валерий Владимирович Попенченко (1937–1975), Виктор Павлович Михайлов (1907–1986); первый маршал, похороненный не в Кремле и не на Новодевичьем — Григорий Александрович Ворожейкин (1895–1974), выдающийся ученый-физик, лауреат Нобелевской премии Илья Михайлович Франк (1908–1990), москвовед Яков Михайлович Белицкий (1930–1996). На кладбище могилы более чем сорока Героев Советского Союза.

Забавное обстоятельство, (если только такое выражение уместно в рассказе о кладбище), сопутствовало погребению олимпийского чемпиона Валерия Попенченко. В последние годы он заведовал кафедрой физической подготовки в соседнем Бауманском училище и трагически погиб в самом здании училища: профессор физкультуры каким-то образом сорвался с лестницы. И прославленного чемпиона по чести похоронили на Введенских горах… в чужой могиле! Могила эта предназначалась совсем для другого человека — для недавно умершего В. М. Шукшина, которого кто-то на очень высоком уровне в самый последний момент, чуть ли уже не при выносе Василия Макаровича из зала прощания, распорядился все-таки похоронить на Новодевичьем. И готовая его могилка на Введенском некоторое время так и оставалась не занятой. Вскоре умер Попенченко, тогда могила и пригодилась.