Александр Амфитеатров - Дьявол в быту, легенде и в литературе Средних веков

Иногда Сэт изображается в виде этого адского зверя, иногда в виде человека, но с головою своего символического животного. Из настоящих представителей животного мира Сэту были посвящены гиппопотам, коршун и многие другие хищные животные, вид которых он иногда принимал. И эти уже без всяких демонических изменений и прикрас. Мы встретим этих удивительных зверей, которыми населило преисподнюю Средневековье, в главе об «Аде» по описанию их неким Тундалом. {67} 67 … по описанию их неким Тундалом . — См. прим. к с. 46.

Отступления от правила изображать дьявола безобразным в Средних веках очень редки. В одной латинской Библии IX или X века, находящейся в Парижской национальной библиотеке, Сатана, искушающий Иова, сохранил еще свой прежний ангельский вид — крылья и даже ореол вокруг головы; дьявольство его характеризуется только когтями на ногах и сосудом с пылающими углями, который он держит в левой руке. В одной французской героической поэме двенадцатого века «La Bataille Alisians» {68} 68 «La Bataille Alisians» — точнее, «La Bataille Aliscans» («Алисканс»), средневековая поэма из цикла о Гильоме Оранжском. дьявол выведен совсем красавцем: его портят только большой рот и горбатый нос. Эстетическое направление Возрождения сказалось и на представлении о дьяволе. Вот как описывает Сатану Федериго Фрецци {69} 69 Фрецци Федериго (Федерико) (1346? — ок. 1416) — монах-доминиканец, епископ Фолиньо, поэт, автор произведения «Quadriregio» («Четвероцарствие»); ок. 1394–1403). (ум. 1416), епископ в Фолиньо и автор «Quadriregio»:

«Я думал увидеть злое чудовище, ждал увидеть погибшее и унылое царство, а нашел его торжествующим и славным. Сатана оказался велик, прекрасен и имел такой благосклонный вид, такую величественную осанку, что казался достойным всякого почтения. На голове его сиял великолепный тройной венец, лицо было веселое, глаза смеялись, в руках он держал скипетр, как прилично великому властителю. И хотя ростом он был в три мили вышины, надо было удивляться, как соразмерны его члены и как он хорошо сложен. За плечами его шевелилось шесть крыльев из таких нарядных и блестящих перьев, что подобных не имеют ни Купидон, ни Килленийский бог (Гермес)» (Артуро Граф).

Правда, все это оптический обман: взглянув на Сатану вооруженным взглядом, сквозь адамантовый щит Минервы, своей вожатой, поэт видит адского царя свирепым чудовищем, чернее негра, с дико горящими глазами; голова его украшена не венцом, а переплетающимися драконами, он оброс по всему телу как будто волосами, но в действительности это ужасные змеи, руки у него с когтями, а брюхо и хвост — как у скорпиона. Но тем не менее почин украшать Сатану сделан и пришелся по вкусу века.

Из художников, как сказано выше, первым придал Сатане «страшную красоту» Спинелло Аретинский, которого Бриер де Буамон зовет за это «предшественником Мильтона». В «Страшном суде» Микель Анджелло демоны уже мало чем отличаются от грешников: художник достигает в них впечатления не внешним безобразием, но ужасною экспрессией внутренних страстей. Демоны Мильтона, равным образом и Клопштока, {70} 70 …равным образом и Клопштока… — Речь идет о поэме Фридриха Готлиба Клопштока (1724–1803) «Мессиада» (1751–1773), написанной под влиянием Д. Мильтона. сохранили и после падения немалую долю прежней своей красоты и величия. Однако демоны Тассо, {71} 71 …демоны Тассо… — См. поэму Торквато Тассо (1544–1595) «Освобожденный Иерусалим» (1581). наиболее народного из четырех законоположных поэтов Италии, сохранили чудовищные и ужасные формы и воспроизводят все страшные призраки античной мифологии. Восемнадцатый век, погасивший костры ведьм и обративший дьявола в философскую идею, увенчанную, после многих второстепенных немецких «Фаустов», гениальным синтезом в «Фаусте» Гёте, окончательно очеловечил Сатану. А протестующий романтизм XIX века усилиями Байрона, А. де Виньи, {72} 72 …усилиями… А. де Виньи… — Амфитеатров имеет в виду поэму Альфреда де Виньи (1799–1863) «Элоа, или Сестра ангелов» (1823), близкую к лермонтовскому «Демону». Виньи оригинально развивает библейский сюжет: из слезы Иисуса Святой Дух создает Ангела-Деву Элоа. По сюжету Элоа слышит рассказы ангелов об удивительной красоте властителя царства тьмы, о его страданиях и о том, что творить зло больше не доставляет ему радости. Она мучительно жалеет падшего ангела. Жалость становится мощным импульсом к зарождению глубокого чувства. Влекомая состраданием, Элоа решается «спасти» его любовью. Для Сатаны, однако, «искушение» Девы-Ангела — лишь способ одержать победу над Богом. Убедившись в безнадежности своего порыва, Элоа по своей воле покидает небо, чтобы вместе с «вечным изгнанником» навсегда сойти в ад. Лермонтова и др. настолько облагородил и возвысил его, что Люцифер, Демон, Мефистофель становятся излюбленными владыками-символами человеческой мысли, решительно торжествующими в воображении бунтующего человека над своими исконными небесными врагами. Сообразно с этим моральным повышением становится он и физическим красавцем:

Это эстетическое отношение к дьяволу как олицетворению прекрасной и гордой мысли нашло себе, уже в наши дни, конечное и блистательное увенчание в гениальном «Демоне» несчастного Врубеля.

И даже когда нынешний дьявол некрасив, он сохраняет в наружности своей ту значительность и, как говорится, «интересность», которая привлекает к нему уважительное внимание больше самой блистательной красоты. Мефистофель в мраморе Антокольского, {74} 74 Мефистофель в мраморе Антокольского… — Одно из лучших произведений М. М. Антокольского (создано в 1883), главную идею которого скульптор объяснял так: «Своего „Мефистофеля“ я почерпнул не из Гёте, а из настоящей, действительной жизни, — это наш тип — нервный, раздраженный, больной; его сила отрицательная, он может только разрушать, а не создавать; он это хорошо осознает, тем сильнее озлобление его». Один из французских критиков отмечал, что это «не пугающий воображение дьявол Средних веков, но современный гений зла — умный, культурный, рафинированный, улыбающийся горькой улыбкой миру, который он покинул и который презирает. Это — скептичный Мефистофель, как бы сжигаемый изнутри культом „Я“». в сценическом гриме Эрнста Поссарта {75} 75 Поссарт Эрнст фон (1841–1921) — немецкий актер, режиссер, театральный деятель. Роль Мефистофеля в «Фаусте» считалась одной из лучших в его репертуаре. и Шаляпина {76} 76 …в сценическом гриме… Шаляпина… — Свою роль Мефистофеля Ф. И. Шаляпин оценивал следующим образом: она «как будто считается одной из лучших моих ролей. Я пел ее сорок лет подряд во всех театрах мира. Она таким образом в некотором смысле освящена традицией в том виде, в каком я ее представляю. Я должен сделать признание, что Мефистофель — одна из самых горьких неудовлетворенностей всей моей артистической карьеры. В своей душе я ношу образ Мефистофеля, который мне так и не удалось воплотить… Мефистофеля я вижу без бутафории и без костюма. Это острые кости в беспрестанном скульптурном действии». сделал европейскому обществу близкою и фамильярною зловещую фигуру кавалера в бархатном колете, шелковом плаще, в берете с тонким, колеблющимся петушьим пером и длинною шпагою на бедре…