Владимир Большаков - Красная Хазария и Гитлер. Кто «крышевал» сионистов?

Ну, а дальше в апреле 1919 г. особая следственная комиссия, по согласованию с Президиумом ВЦИК и с одобрения Ф. Дзержинского, приняла решение об амнистии Блюмкина. Он выдал многих своих прежних товарищей и был приговорен левыми эсерами к смерти. На него совершили 3 покушения, но он отделался лишь легким ранением. В мае 1919-го его отправили на Южный фронт, где члены Реввоенсовета Сталин и Серебряков доверили ему разведку и контрразведку 13-й армии и диверсии в деникинском тылу. В 1920-м Блюмкин предстал перед межпартийным судом по делам связанным с левоэсеровским восстанием, куда входили анархисты, левые эсеры, максималисты, боротьбисты. Товарищеский суд возглавил Карелин – бывший член ВЦИКа РСФСР, мистик, лидер российских анархистов-коммунистов. Суд над Блюмкиным тянулся две недели, но так и не вынес окончательного решения.

Но вернемся к допросу Дзержинского. Судя по его объяснениям, официально он узнал об убийстве Мирбаха по прямому проводу от Ленина около 15 часов, то есть почти что сразу – через десять минут после покушения. Он тут же поехал в германское посольство, а оттуда – в отряд Попова арестовывать Блюмкина и Андреева. Но председателя ВЧК там якобы самого арестовали и продержали до разгрома мятежа. Все вроде бы так, но дьявол, как говорят, спит в деталях. Вот первая – почему супербдительный шеф ВЧК, несмотря на многочисленные сообщения своей агентуры о подготовке покушения на Мирбаха, практически так ничего и не сделал, чтобы это предотвратить? Вот вторая – в германское посольство председатель ВЧК поехал с многочисленной вооруженной «свитой», а во взбунтовавшийся отряд эсеров едва ли не в одиночку? И почему мятежники не прихлопнули Железного Феликса, что было бы только логично в такой ситуации. Ответ на эти вопросы дают только разного рода легенды о «Неподкупном» и «Несгибаемом», производства издательства «Лубянка». Но вот и вопрос, как говорят, «на засыпку»: почему в июле 1918 г. поторопились без суда и следствия поставить к стенке далеко не самых высокопоставленных участников мятежа (13 эсеров-чекистов вместе с Александровым), а над лидерами ЦК партии левых эсеров только пообещали провести показательный процесс, но наказали условно, отстранив их от участия во властных структурах, что и обеспечило большевикам монополию на власть. 6 июля 1918 во время V Всероссийского съезда Советов, Мария Спиридонова в числе других руководителей левых эсеров, была арестована и отправлена на гауптвахту в Кремль. Находясь под арестом, Спиридонова писала, что руководство ПЛСР допустило ряд серьезных тактических ошибок. 27 ноября 1918 г. Верховный ревтрибунал при ВЦИК рассмотрел дело о «заговоре ЦК партии левых эсеров против Советской власти и революции» и приговорил Спиридонову к году тюрьмы, но, приняв во внимание «особые заслуги перед революцией», амнистировал и освободил ее, как и других лидеров левых эсеров. Блюмкин и Андреев получили по три года, а затем и вовсе были амнистированы. К этому можно лишь добавить, что, вернувшись в Москву после гражданской войны, Блюмкин издал книжку о Дзержинском и стал его фаворитом в ЧК. Вскоре Блюмкин вступил в РКП(б) с рекомендацией Феликса Дзержинского!

Любопытно отметить, что 14 апреля 1998 г. в соответствии с заключением Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 14 апреля 1998 г., на основании п. 3 ст. 5 Закона РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий» Александрович был реабилитирован. В заключении по поводу данного решения было указано: «…никаких доказательств совершения Александровичем каких-либо противоправных действий против советской власти и революции в деле не имеется. Сведений о подготовке террористического акта над Мирбахом Александрович не имел, а заверение удостоверения от имени Дзержинского, дающие полномочия Блюмкину и Андрееву на аудиенцию у посла Р. Мирбаха, не могут служить основанием для привлечения Александровича к уголовной ответственности и его осуждению». (Архив ВЧК / отв. ред. В. Виноградов, А. Литвин, В. Христофоров. М.: Кучково поле, 2007. С. 663–666).

После подавления «мятежа» левых эсеров летом 1918 г., которым непосредственно руководил Свердлов, стало яс но, что большевики устанавливают свою монополию на власть, и ни о какой демократии в России отныне не будет и речи.

Машина репрессий и массового террора создавалась Свердловым и его подручными с особой тщательностью. В ответ на убийство Володарского (Гольдштейна Моисея Марковича) в июле 1918 г. Свердлов создает Верховный революционный трибунал, состоящий, как он выразился, из его «собственной среды» – т. е. из его окружения. В своем выступлении 6 июля Свердлов указывал, что Революционный трибунал первым своим постановлением о смертной казни, по его глубокому убеждению, показал, что «он правильно учитывает момент». А «красным террором» массовый террор стал называться после убийства Моисея Соломоновича Урицкого. И тоже с «легкой руки» Свердлова.

Все, казалось бы, шло по зловещему плану Черного Янкеля, а точнее тех, кто продвигал его к вершинам власти – к красной коронации. В большевистской верхушке не прекращалась борьба за первое место в партии, которое достаточно прочно занимал Вождь мирового пролетариата, Председатель Совета Народных Комиссаров РСФСР В. И. Ленин. Свердлов, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Дзержинский, Сталин, как пауки в банке, наносили друг другу удары исподтишка, стремясь прорваться к «красной короне», лишив ее Ленина. Свердлов был среди них претендентом № 1. Не удивительно, что именно он попытался уничтожить Ленина, раз уж не сумел его изолировать в октябре 1917-го.

В последние годы появилось немало работ, где едва ли не по часам прослеживаются действия Свердлова в те августовские дни 1918 г., когда было совершено покушение на Ленина. Среди этих работ отмечу очерк Ю. Москаленко (Интернет-журнал «Школа жизни». 03.06.2007). Автор достаточно убедительно доказывает причастность Свердлова и к этому преступлению. Он, в частности считает, что «расстрел царской семьи в Ипатьевском доме Екатеринбурга 16 июля 1918 года, и покушение на Ленина 30 августа на заводе Михельсона в Москве – звенья одной цепи». К этому выводу он приходит потому, что «люди, принимавшие активное участие в расстреле семьи последнего императора Всероссийского, так или иначе связаны и с покушением на Вождя мирового пролетариата». Речь идет, прежде всего, о Якове Юровском, чекисте из Екатеринбурга, который командовал расстрелом царской семьи. В ходе следствия по делу о покушении на В. И. Ленина почему-то именно он делал снимки в ходе следственного эксперимента. Доподлинно известно, что накануне покушения на Ленина он прибыл в Москву из далекой Сибири вместе с другим цареубийцей Филиппом (Шойей) Голощекиным – Военным Комиссаром Урала, по личному вызову Свердлова. «Зачем Свердлову понадобились в Москве эти люди? – ставит вопрос Москаленко. – Не менее странен и тот факт, что сразу после покушения на Ленина, тот же Свердлов подписывает сообщение «О злодейском покушении на тов. Ленина», в котором сообщается, что в вождя стреляли правые эсеры. Значит, Каплан уже допросили? Нет. Сообщение подписано в 22 часа 40 минут – 30 августа. Допрос же Каплан на Лубянке начался часом позже – в 23 часа 30 минут. Выходит, Свердлов знал о готовящемся покушении? Разумеется, знал. Об этом ему неоднократно докладывалось…» (Цит. соч.).