Александр Павлов - Расскажите вашим детям. Сто одиннадцать опытов о культовом кинематографе

Если «Долина кукол» стала кэмповой в прямом смысле слова, т. е., вероятно, создатели не хотели, чтобы этим фильмом восхищались тонко чувствующие культурные тенденции гомосексуалы, то «За пределами долины кукол» имел сознательную установку режиссера на ироничное отношение к предмету. Таким образом, это «метакэмп», доведение до абсурда пошлого фильма, и без того считающегося образцом пошлости. Однако это не просто «сознательный кэмп». Расс Майер осмеивает не только нравы, богемную праздную жизнь Голливуда, неразумие начинающих провинциальных талантов, но также и «тонко чувствующих гомосексуалов», изображенных в фильме наиболее непривлекательно. Таким образом, это не только неофициальное продолжение уже состоявшегося культового фильма, но буквально преодоление, выход за пределы традиционно понимаемого кэмпа.

Западный культуролог Ричард Дайер отмечает, что кэмп необходимо понимать в двух значениях [Dyer, 2002, р. 49]: как чувствительность культуры (способность различать дурновкусицу, пошлость, т. е. иметь определенный вкус) и как стиль (попытку сознательно воспроизводить клише). Если «Долина кукол» – это кэмп в первом понимании, то «За пределами долины кукол» – во втором. Как правило, когда говорят о «гетеросексуальном кэмпе», среди первых упоминают другой культовый фильм – «Экспроприатор» Алекса Кокса. На самом деле задолго до Кокса «гетеросексуальный кэмп» изобрел Расс Майер. В каком-то смысле «За пределами долины кукол» – это удачно реализованный фильм «Шоугелз», ставший в свою очередь образцом кэмпа в 1990-е. Сознательная ирония Пола Верховена оказалась слишком тонкой, чтобы она могла быть считана зрителем с хорошим вкусом, вот почему многие восприняли картину как пошлую, вульгарную, неэротичную. А вот фильмы Расса Майера ни в коем случае не могли быть экспроприированы гомосексуальной аудиторией из-за однозначной «гетеросексуальности» его фильмов вообще и «За пределами долины кукол», в частности. Первый студийный фильм Расса Майера действительно стал вызовом хорошему вкусу: ничего такого в Голливуде на тот момент не производили. Майер снял еще один студийный фильм. Однако студия, несмотря на то что его картины были успешными, в итоге прервала с Майером сотрудничество.

PERFORMANCE

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ, 1970 – 105 МИН.

ДОНАЛЬД КЭММЕЛЛ, НИКОЛАС РОУГ

Режиссер:

Дональд Кэммелл, Николас Роуг

Продюсеры:

Санфорд Либерсон,

Дэвид Кэммелл

Сценарий:

Дональд Кэммелл, Анита Палленберг

Операторская работа:

Николас Роуг

Монтаж:

Энтони Гиббс,

Брайан Смедли-Астон, Фрэнк Маццола

Музыка:

Джек Ницше

Главные роли:

Джеймс Фокс, Мик Джаггер, Анита Палленберг, Мишель Бретон, Энн Сидни, Джон Биндон

Представитель лондонского криминального мира Чез (Джеймс Фокс) не угодил своему боссу, и теперь его решают убрать. Жестоко расправившись с несколькими убийцами в своей квартире, он не находит ничего лучше, как скрыться в доме, где богемно проживает рок-звезда Тернер (Мик Джаггер) вместе со своей девушкой и ее подругой-лесбиянкой. Под влиянием общения с Тернером Чез становится другим человеком, постепенно впадая в галлюциногенное безумие. Как выражается исследователь Джастин Смит, «фильм превращает один вид героизма (насилие Чеза, ницшеанская воля к власти) в другой (дионисийская воля к самоуничтожению Тернера). Он преобразовывает одного романтического героя (гламурного, живущего одним днем гангстера, который скрывает свое низовое происхождение) в другого (культовую, гедонистическую, “перегоревшую” рок-звезду)» [Smit, 2010, р. 54]. Фильм начинается со сцен грубого насилия и медленно переходит к темам сексуальности. Возможно, стремление Чеза быть жестоким – в том числе и садистские наклонности в постели – лишь проявление его гомосексуальности или бисексуальности. Так или иначе, досмотрев фильм до конца, можно сделать вывод, что криминальный мир – это еще не дно. Настоящее декадентство – богемный мир контркультуры.

Поскольку Кэммелл, к тому времени написавший только два сценария, считался неопытным кинематографистом, продюсеры подключили к проекту Николаса Роуга, которому тогда уже стало тесно в кресле оператора. Кэммелл привнес в фильм идею, а Роуг – стиль, отвечая за операторскую работу. В итоге получился один из самых интересных дуэтов в истории (соавторского кино. С одной стороны, режиссеры использовали на тот момент спорные темы (насилие, наркотики, альтернативная сексуальность), с другой – имели претензии на то, чтобы сказать новое слово в культуре. И как часто бывает с идеями, опередившими время, большинство критиков резко негативно отнеслось к фильму. Впрочем, могла их смутить и форма. Визуально кино слишком насыщенное – резкий монтаж, сцены насилия перемежаются сценами секса, необычные крупные планы, яркие цвета (отсюда некоторые характеризовали стилистику фильма как «барочную»). Однако впоследствии критики стали говорить, что музыкальные номера «Представления» повлияли на эстетику MTV. И несмотря на первоначальные отзывы критиков, кино стало одним из любимых полночных развлечений поклонников странного кино. Критик Эндрю Саррис писал, что не стал бы рекомендовать смотреть картину кому попало, но только зрителю, способному принять эзотерику «Представления». Во многом причиной успеха фильма как полночного кино стало то, что режиссеры решили скрестить два жанра – британский криминальный фильм и контркультурную тематику: секс, наркотики, рок-н-ролл.

Сегодня фильм не выглядит радикальным с точки зрения заложенных в него тем – андрогинность человеческой природы, бисексуальность, освобождение сексуальности, природа насилия. Все эти темы с момента выхода фильма раскрывались уже не раз. Однако его форма и ныне может поразить эстетов, избалованных стилистическими излишествами. Дэнни Пири, будучи объективным критиком, описывает «Представление» явно без удовольствия, пытаясь найти нужные слова, чтобы представить картину объективно. Хотя Пири выражается гораздо более умеренно, чем другие критики, которые приняли фильм резко отрицательно, он цитирует Эндю Сарриса, сказавшего, что «если у фильмов были бы запахи, это кино бы воняло».

Вместе с тем Пири старается смягчить эту характеристику. В частности, он отмечает, что, когда мы смотрим фильм, то каждый раз будто бы чувствуем запах тех объектов, которые созерцаем на экране. Кажется, «запах марихуаны, который мы чувствуем, скорее доносится до нас с экрана, нежели от аудитории» [Peary, 1981, р. 257]. Другие критики не могли найти слов, чтобы правильно описать кино, и поэтому выбрали характеризовать его как «кэмповый». Хотя в фильме действительно есть темы, характерные для классического кэмпа, – гомосексуализм, трансвестизм, андрогинность, все это нельзя посчитать смешным и принять с иронической установкой. Кроме того, насилие в кино слишком брутальное, чтобы в 1970 г. над ним могли смеяться. Проблема в том, что насилие там есть в принципе. Достаточно вспомнить классическую картину того же года, которая действительно снималась и продвигалась как кэмп, «Майру Брекенридж», чтобы увидеть радикальное отличие.