Игорь Шафаревич - Большая тайна Малого народа

«Как только обществу удастся упразднить эмпирическую сущность еврейства, торгашество и его предпосылки, еврей станет невозможным…»

(Что было так убедительно проверено в России после революции 1917 г.!)

Видимо, ни одна из этих точек зрения, что еврейство – это религия или нация, – не делает все явление более понятным. Все, что было в этой работе раньше изложено, приводит, мне кажется, с необходимостью к тому, что для понимания требуется соединение обеих точек зрения: еврейство является уникальным сплавом религии и нации. Все недоумения происходили из того, что еврейство пытались вместить в один из известных рядов исторических явлений. Либо говорили: это народ, как греки, римляне, немцы, французы… Но выходило непохоже. Либо, что это религия: как античное язычество, буддизм, индуизм, христианство, ислам. И опять не подходило. Разгадка в том, что это – явление без аналогов в истории: единственный случай этноцентрической религии и скрепленной религиозным чувством нации, причем оба компонента соединены идеей избранности. Это видно в таком осколке современного еврейства, как Израиль. Более 80 % населения считает себя атеистами, а раввинат определяет важнейшие стороны жизни: форму брака, признание гражданства и т. д. Очевидно, ортодоксальный иудаизм признается атеистическим населением Израиля необходимым фактором национального сплочения.

Такого сплетения, взаимопроникновения нации и религии не было нигде. Античные греки считали, что их боги – также и боги троянцев. Согласно Гомеру, троянцы поклонялись Зевсу, Аполлону, Афродите. Когда греки соприкоснулись с более широким кругом народов, они исходили из того, что те поклоняются тем же богам, лишь под другими именами. Например, Геродот говорит: «Египтяне поклоняются Дионису, которого они называют Озирисом». Так называемые «мировые религии»: буддизм, христианство, ислам, тем более, обращаются ко всему человечеству. Но если вспомнить такие талмудические изречения (приводимые Эйзенменгером):

«…народы земли не называются людьми, так как их души происходят от нечистого духа, людьми же называются израильтяне, души которых происходят от святого духа Божия».

Рабби Симон бен Иахаи говорит:

«Вы называетесь людьми, другие же народы называются не людьми, но скотами», –

то становится очевидным, что мы имеем дело с каким-то явлением совсем иного плана, чем известные религиозные или национальные группы.

Итак, создалась очень устойчивая традиция. Например, известный современный еврейский идеолог М. Гефтер, вспоминая свою молодость, пишет:

«… я не был тогда евреем. Знал, но не ведал. Быть может, отталкивал это знание, но все же не из страха! Скорее – следуя комплексу Маугли».

То есть: образ человеческого ребенка среди зверей, совершенно в духе рабби Симона бен Иахаи. Да и Нахум Гольдман спрашивает, в чем защитный механизм, сохранивший еврейство при всех преследованиях? И отвечает:

«Этот механизм может быть описан в нескольких словах; евреи относились к своим преследователям как к низшей расе».

Более того, еврейство не является формальным объединением еврейской национальности и иудаизма. О каких религиозных или национальных корнях можно говорить, например, в связи с евреями, участвовавшими в революции 1917 г.: Троцким, Зиновьевым и т. д.? Так, Литвинов был убежденным сторонником еврейской ассимиляции и в анкетах писал себя русским, Максимом Максимовичем, хотя от рождения назывался Меер Генох Мовшевич Баллах.

Живущая сейчас в Германии С. Марголина – публицист из «третьей эмиграции» – предлагает пересмотреть этот вопрос:

«Вопрос, который обычно обходится при обсуждении особой роли евреев в советском обществе, несмотря на его центральный характер, таков: правильно ли приписывать еврейскую национа льность ассимилированным евреям, не воспринимавшим себя как евреев? Во время революции, когда пришли к власти евреи, оторвавшиеся от еврейства, национально-еврейские мыслители подчеркивали, что революционеры не были “подлинными” евреями или даже были предателями еврейского народа. Однако это была защитная мера против обвинений евреев в ответственности за красный террор. Симон Дубнов… считал эти тонкости и подразделения несущественными сравнительно с ненавистью населения. В 1918 г. большевистское ЦК в Смольном в народе называли “еврейским правительством”.

Дубнов с горечью занес эту “шутку” в дневник, вполне осознавая, что она полностью соответствует истине…

Со своим народом нельзя порвать просто по своему “желанию” или “решению”. Можно воспринимать себя как нееврея и все же принадлежать еврейской традиции со всем, с чем она связана…

На вопрос о его еврействе Троцкий отвечал: я социал-демократ и ничего больше… Евреи, отказывавшиеся, как Троцкий, от еврейства, не хотели понять, что их тип “нееврейскости” был типично еврейским… Исаак Дейчер писал: “Еврейский отщепенец, порывающий с еврейством, принадлежит вполне определенной еврейской традиции”».

Некоторые идеи, воспринятые первоначально в религиозной форме, могут впитываться народом на протяжении многих поколений, а потом проявляться у потомков, порвавших с религией, но в другой формулировке. Так, Куприн в письме Батюшкову, цитированном в главе 10, приводит прямо «словарь» для перевода одной и той же идеологии с языка Ветхого Завета на язык современного эмансипированного еврейства. Он говорит, что основная концепция современного ему прогрессивного еврейства есть только перевод на другой язык основных положений ортодоксальной еврейской традиции и сводит их в такую таблицу:

И С. Марголина пишет:

«Еврей – не фантастическая выдумка. Его самовосприятие начинается с ощущения своего “различия”. Прежде всего это связано с традицией “избранности”, которая после потери религиозного содержания трансформировалась в чувство превосходства. То есть еврей ощущает себя другим не только ввиду своего опыта соприкосновения с неевреями, но также через передаваемое культурой целеположение “быть чем-то иным и особенным”.

Или, Зиновьев в «Истории РКП(б)»:

«Они (“экономисты”) говорили: “Что же, по-вашему, рабочий класс – мессия”? На это мы отвечали и отвечаем: мессия, мессианство – это не наш язык, мы не любим таких слов. Но то понятие, которое в них вкладывается, мы принимаем: да, в известном смысле рабочий класс – мессия и роль его – мессианская, ибо это тот класс, который освободит весь мир».

Вот так, переведенные на другой язык, религиозные идеи могут вдохновлять и объединять людей, считающих себя атеистами и материалистами.