Петр Багров - От слов к телу

( Таль А. В пути. Стихи. Берлин, 1929. С. 17). Его германских кровей синоним тоже тянулся к фешенебельным варваризмам: «В искристом мраке мазаграна, / В очарованиях кино, / В огнях вечерних ресторанов / Меня заметили давно» ( Пруссак В. Цветы на свалке: Стихи. Пг., 1915. С. 106).

Цивьян Ю. Историческая рецепция кино. С. 207–208.

Шведов Я. Разлив. М., 1925. С. 50. Впрочем, Багрицкому в поэме «Февраль» запомнился из 1910-х годов дрожащий зеленый рефлекс (рядом с беззвучием курящегося дымка, стрекозиным звуком проектора и преувеличенной вещностью — мрамором тела, гранитом одежды: «Она входила в кинематограф, / В стрекочущую темноту, в дрожанье / Зеленого света в квадратной раме, / Где женщина над погасшим камином / Ломала руки из алебастра, / И человек в гранитном пластроне / Стрелял из безмолвного револьвера…» ( Багрицкий Эдуард. Альманах. М., 1936. С. 128). Атрибутом кинематографа мог быть и желтый цвет, известный своими негативными коннотациями (описанными, в частности, и С. Эйзенштейном): «Где око желтое Кинемо — / Удава трепетных глубин, / Трагически зевает Демон / На трупах юных Коломбин» ( Майзельс Д. Трюм. Пг., 1918. С. 41). Визуальные раздражители (прозрачная чернота тканей и мерцание зрачков и металлических украшений) сочетаются с трижды подчеркнутой немотой, беззвучием, безмолвием, усиленными проекцией на гиппограмму (слова песенок Вертинского — серебро, молчание мира Веры Холодной — золото) в стихотворении Зинаиды Кевеш (впоследствии израильской поэтессы З. Вейншал) на смерть кинодивы: «Для экранной артистки с такою изысканной, странною грацией / И с движеньями тонких, далеких и хрупких принцесс, — / Целый мир был для драм и комедий привычной, немой декорацией, / Ее жизнь, ее смерть, это только отрывки из пьес… / Завтра, снова окутана тканями, тихо-прозрачными, черными, / И мерцая неверным огнем своих глаз и перстней, / По гостиным беззвучно пройдет и увидит ресницы покорные / Своих нежных, безмолвных и странно далеких пажей… / Если песенку завтра споют вам о смерти, больную и странную, / И невнятной тоской зазвучит ее слов серебро, / Вы поймете тогда — любовался лишь пьесой экранною/Ее бледный, печальный и страстно влюбленный Пьеро…» (Парус. Баку. 1919. № 4. С. 1–2).

Семынин П. Человек человеку — песнь. М., 1990. С. 130–131. Описание «Гиганта»: «С фото глядели Мозжухин и Линдер, / Вера Холодная, немощный Ллойд, / Дуглас со шпагой и Мэри в цилиндре».

Ширман Г. Зверинец звезд / Сост. В. Кудрявцев и С. Ковнер. Рудня; Смоленск, 2008. С. 105.

См. о нильсеномании как примете сомнительного вкуса в описании интерьера читательницы Толстого, Вундта и Бергсона: «Тут нет ни Шопена, ни головки Асты на стенах, ни дешевого фарфора на столе и этажерке, ни альбомов с открытками, ни абажура на лампе. Все тут строго и спокойно в своей строгой красоте» ( Городецкий С. Дни любви. СПб., 1914. С. 51–52). Другой датской кинозвездой, вызвавшей русские стихи, была немка Рита Сашетто (1880–1959): «Рита Сашетто! Рита Сашетто! / Танцует на полотне, / Но Рита живая далеко где-то, / В чужой, незнакомой стране» ( Лейтин Б. Выдуманная любовь. Орша, 1919. С. 9).

Ливкин Н. Инок. М., 1916. С. 33. По поводу заглавия — памятка для анаграммофилов. В связи со стихотворением Игорь-Северянина «Июльский полдень» Ю. Цивьян замечал: «Если не искать в сочетании „шинами мотора“ анаграммы слова „синематограф“ (слово „инок“ вне подозрений: в русском обиходе 1910 г. слово „кино“ почти не появлялось)…» ( Цивьян Ю. Историческая рецепция кино. С. 140). Полагаем, что и в данном случае можно расслабиться.

Янгфельдт Б. Якобсон — будетлянин. Stockholm, 1992. С. 114. См. позднее в «Кинематографе» (Харьков, 1931) Владимира Щировского: «Страсти румяных текстильщиц, эврика дурака / Плюс выезд пожарной команды да рупор издалека. / Разлуки, тореадоры, мавзолей и литейный цех… / Привыкнув, мы стали вскоре к соседкам нежны при всех» ( Щировский В. Танец души. М., 2007. С. 37–38).

Парнок С. Собрание стихотворений / Встул. ст., подгот. текста и примеч. С. В. Поляковой. СПб., 1998. С. 212.

ГЛМ. Ф. 240. Оп. 1. Ед. хр. 26. Л. 63 об. Альбом Н. Л. Манухиной. Евгения Рудольфовна Руссат (Руссатье) (1885–1934) — петербургская переводчица, автор сборника стихов 1911 года. Дата стихотворения 20 октября 1918 г. К этому времени в России существовали три киноверсии «Маскарада».

Стих. Валентина Вольпина (1916). Цит. по: Сухарев Д. А. Голошение волн (http://sukharev.Ub.rn/Rodoslovie/Rodoslovie.htm).

Стих. Сергея Аркадьевича Алякринского (1921). Цит. по: Мы уйдем, мы исчезнем, потонем… Иркутск, 2000. С. 11. Несколько десятилетий спустя название книги Эсфири Шуб «Жизнь моя — кинематограф» подсказало троп Юрию Левитанскому («Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!»).

Спасский С. Как снег. М., 1917. С. 12. Ср. в стихотворении 1914 года: «Он трогательно-свят, кинематограф дней!» ( Лозина-Лозинский А. Противоречия. Собрание стихотворений. М., 2008. С. 494).

Ковлев М. Кино // Ярь: Лит. — худ. альманах. Рязань. 1925. № 1. С. 12.

Парнах В. Вступление к танцам. М., 1925. С. 58.

Итин В. Солнце сердца. Новониколаевск, 1923. С. 23. Ср. также: Нельдихен С. Любовь «лейтенанта флота» (из кинодрамы. Вс. Рождественскому) // Нельдихен С. Ось: 1-й сб. стихов. Пг., 1919. С. 10–12. Ср.: «Плохой оркестр пиликает „Сорренто“, / А на экране „Омут жизни“ — драма, / И движется трепещущая лента. / И тяжело вздыхает в черном дама. / Ведь героиню погубил любовник: / Красавец он, но оказался вором, / Казалось, он всех бед ее виновник, / Но общество клеймит его позором» ( Нуар Ж. [ Окснер Я. ] У «Великого Немого» // Новое слово (Кишинев). 1922. 8 сентября).

Василенко В. Щербатое сердце. Л., 1925. С. 36–37.

Новый Сатирикон. 1915. № 8. С. 10. С этих пор повелось отождествление войны и кино. Ср. в стихотворении 1943 года жившего под Белградом режиссера Юрия Ракитина: «Лазурь прорвал аэроплан, / Руины, смерть, огня узоры, / Несет куда-то, дик и рьян. / Все точно с фильмского экрана. / Жизнь убежала с полотна…. / Сюда, в глушь старого Балкана, / Где эхом пронеслась война» (сообщено А. Б. Арсеньевым; «фильмский» — сербизм). А Тит Пестов имеет литературным предком измайловского купца, который говорил: «Богоугоднее бы в кинематографе сидеть и разрушение Мессины видеть» ( Измайлов А. «Ночные пляски» (шарж) // Биржевые ведомости. 1909. 10 марта).

Князев В. Первая книга стихов. 1905–1916. Пг., 1919. С. 177–179.

Гусев В. Поход вещей. М., 1929. С. 50–53. Имеется опыт стихоописания фильма Вальтера Рутмана «Симфония большого города» («Берлин») — стихотворение «Два Берлина» ( Крейтан Г. Земные звезды. Тифлис, 1931. С. 7–9). И, разумеется, Чаплин: «Бичующий Чарли / Смиряет зверей, / Он в цирке, он здесь, / У железных дверей, / Он сталью ломает / Медведям крестцы… / И шумной рукой аплодирует цирк. / Он с бедным ребенком / Рыдает и ждет, / Кто в дверь постучится, / Свершая обход. / Но глухо в Нью-Йорке. / И кто постучит / В слепое окошко / В завьюженный скит? / Зеленые тени / Бегут по стене, / Похлебка замерзла, Блестя в кувшине. / А Чарли — он пялит / Изодранный фрак / И старую шляпу, / Как желтый колпак» ( Пульсом А. Высокая равнина. Николаев, 1928. С. 27). Обратим также внимание на посвященное «Тов. С. Эйзенштейну» стихотворение «Встреча „Потемкина“ с эскадрой» ( Петровский Д. Черноморская тетрадь. М., 1928. С. 35–39). Ср. также киноэкфрасис у Рудольфа Бершадского ( Бершадский Р. Старт. М.; Л., 1930. С. 12–15).