Юваль Ной Харари - Sapiens

Одна из древнейших монет в истории. Отчеканена в Лидии в VII веке до н.э.

монете стояла печать правителя или государственного органа, удостоверявшая ее номинальную стоимость. Размеры и формы монет история знает самые разные, а вот смысл надписи всегда примерно один и тот же: «Я, великий царь такой-то, лично ручаюсь в том, что этот кусок металла содержит ровно пять граммов золота. Если кто посмеет подделать монету, это приравнивается к подделке моей подписи и наносит ущерб царскому достоинству. Наказание за это преступление будет самым суровым». Именно поэтому фальшивомонетчиков судили как самых отъявленных злодеев. Их преступление считалось куда более тяжким, чем любое иное мошенничество. Это не просто обман, а государственное преступление, посягательство на власть, привилегии и саму личность властителя — то, что в законах именовалось «оскорблением величества» и каралось мучительной смертью. Люди принимают монету до тех пор, пока верят во власть и честность монарха. Незнакомые друг с другом люди могли без спора прийти к согласию насчет цены римского динария, потому что они доверяли силе и могуществу императора, чьи имя и портрет украшали монету. Но и власть императора в свою очередь покоилась на динарии. Представим себе, как трудно было бы сохранять Римскую империю без денег — если бы император взимал налоги и платил чиновникам и солдатам пшеницей и ячменем. Практически невозможно было бы собрать ячмень в Сирии, перевезти эти запасы в центральную римскую казну, а оттуда — в Британию, где легионы заждались своего жалованья. Не менее трудно было бы управлять империей, если бы в золотые монеты верили только обитатели Рима, а галлы, греки, египтяне и сирийцы отвергали эту веру, предпочитая раковины каури, бусины из слоновой кости или рулоны ткани. ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ЗОЛОТА Доверие к римским монетам было настолько сильным, что и за пределами империи люди охотно принимали в уплату динарии. К I веку н.э. римские монеты стали общепринятым средством обмена на рынках Индии, хотя римских воинов и за тысячу километров от этих рынков никогда не видели. Индийцы настолько привыкли к динарию и вычеканенному на нем императорскому профилю, что, когда местные князья взялись сами чеканить монету, они старательно имитировали динарий, вплоть до изображения императора! Слово «динарий» стало общим обозначением монет. Мусульманские халифы произносили это слово на арабский лад — «динары», и динар поныне остается государственной валютой Иордании, Ирака, Сербии, Македонии, Туниса и ряда других стран. В то время как потомки лидийских монет распространялись по всему Средиземноморью и на берегах Индийского океана, Китай изобрел свою денежную систему: бронзовые монеты и немаркированные серебряные и золотые слитки. Эти две самостоятельные системы имели много общего (обе признавали ценность золота и серебра), а потому между китайской и лидийской зоной были установлены прочные коммерческие, в том числе денежные, связи. Мусульманские и европейские купцы, а также завоеватели постепенно донесли лидийскую систему и евангелие золота до самых отдаленных краев Земли. В итоге весь мир превратился в единую монетарную зону: сначала в обращении были золото и серебро, позднее — считавшиеся надежными валюты, например английский фунт и американский доллар. Появление единой международной, не зависящей от конфессий и культур монетарной системы привело к объединению аф- роевразийской зоны, а потом и всей планеты в общую экономическую и политическую зону. Хотя люди продолжали говорить на разных языках, повиновались разным властителям и поклонялись разным богам, в золотые и серебряные монеты уверовали все. Без этой общей веры не сложились бы глобальные торговые сети. На золото и серебро, добытое конкистадорами в Америке, европейские купцы приобретали в Восточной Азии шелк, фарфор и пряности, и это способствовало экономическому подъему как Европы, так и Азии. Почти все золото и серебро из Мексики и Анд проходило через руки европейцев и оседало в кошельках китайских торговцев шелком и фарфором. Как бы развивалась мировая экономика, если бы китайцы не страдали тем же самым «сердечным недугом», что и Кортес с товарищами, и отказались принимать плату золотом и серебром? Но почему же китайцы, индийцы, арабы, испанцы — представители столь разных культур, почти ни в чем друг с другом не согласные, — разделяли веру в золото? Почему не случилось так, что испанцы поверили в золото, арабы в ячмень, индийцы в раковины каури, а китайцы — в рулоны шелка? Ответ знают экономисты: как только между двумя регионами возникает торговля, цены на импортируемые и экспортируемые товары регулируют спрос и предложение. Чтобы понять, как это происходит, поставим мысленный эксперимент. Представим себе, что на тот момент, когда между Индией и Средиземноморьем устанавливается регулярный обмен, индийцев нисколько не привлекает золото, иными словами, для них оно ничего не стоит. А для жителей Средиземноморья золото — желанный символ высокого статуса, и его цена очень высока. Что же произойдет? Купцы, возившие товар из Индии в Средиземноморье и обратно, быстро заметили бы разницу в цене золота. Чтобы обогатиться, они стали бы задешево скупать золото в Индии и дорого продавать его в Средиземноморье. Соответственно, в Индии спрос на золото начал бы стремительно расти, то есть поднялась бы и цена, а в Средиземноморье спрос оказался бы удовлетворен, и цена снизилась бы. Довольно быстро и в Средиземноморье, и в Индии установилась бы одинаковая цена желтого металла. Иными словами, вера средиземноморцев в золото передалась бы и жителям Индии. Даже если сами индийцы так и не научились бы использовать золото, самого факта, что в Средиземноморье оно пользуется спросом, было бы достаточно, чтобы повысить на него цену в Индии. Точно так же вера других в раковины каури, в доллары или электронные цифры укрепляет нашу веру в такую валюту, даже если все остальные убеждения этих людей мы презираем, ненавидим или высмеиваем. Христиане и мусульмане враждовали на религиозной почве, но разделяли общую веру в деньги. Религия требует от нас поверить в нечто, а деньги — поверить в тоу что другие люди верят в нечто. Из века в век философы, мыслители и пророки всячески принижали деньги, видя в них корень всех зол. На самом же деле они являются высшим проявлением толерантности. Деньги требуют большей открытости мышления, чем язык, законы, культурные коды, религиозные убеждения и общественный уклад. Деньги — единственная созданная людьми система доверия, которая перебрасывает мост через любые пропасти и не предполагает дискриминации по религиозному или половому принципу, на основании расы, возраста или сексуальной ориентации. Благодаря деньгам люди, которые знать друг друга не знают и не имеют никаких оснований доверять друг другу, могут эффективно сотрудничать.