Энди Уорхол - Философия Энди Уорхола

Деньги это деньги. Не имеет значения, много я работал или нет, чтобы получить их. Трачу я их одинаково.

Мне нравятся деньги на стенах. Например, вы собираетесь купить картину за 200 000 долларов. Я думаю, вам следует взять эти деньги, перевязать их в пачки и повесить на стену. Тогда, если кто-нибудь придет к вам в гости, первое, что он увидит, – деньги на стене.

Не думаю, что деньги должны быть у всех. Они не должны быть для всех– а то будет неизвестно, кто имеет значение. Как скучно. О ком тогда вы будете сплетничать? Кого будете включать в списки? Уже не будет этого приятного чувства, когда кто-то спрашивает: «Можно занять двадцать пять долларов?»

Рождество – это когда надо пойти в банк и взять хрустящие банкноты, чтобы разложить их по конвертам из канцелярского магазина для чаевых. После того как даешь чаевые портье, он, как на зло, берет отпуск по болезни или уходит с работы, а на нового портье надо опять производить впечатление.

Обожаю покупать лучшие места в ложе на шоу на Бродвее, уходить после первого акта и досматривать конец другого шоу в соседнем театре, тоже на лучшем месте. И у меня остается два надорванных билетика. Это моя работа, потому что я «делаю репортажи».

Меня никогда не интересовали простые чековые книжки – мне нужна была только настольная модель, потому что она выглядела очень престижно, как мне казалось.

Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ОЧЕНЬ БОГАТЫМ, КОГДА ЛЕЖУ В ВАННЕ С ПОДУШКОЙ ПОД ГОЛОВОЙ, с подушкой, которую я получил за $3,95 с доставкой на дом и в упаковке. Возможно, это иллюзия. Иллюзия величия. Но когда ты каждый месяц оплачиваешь счета за телефон, как это делаю я, ты точно знаешь, что у тебя есть деньги.

Весело покупать много вещей по дешевке. Купить большую сумку в магазине «Лэмстон», заплатить за нее тридцать центов, а потом наполнить ее. Промотаешь шестьдесят долларов в «Лэмстоне», приедешь домой, разложишь все на постели, возьмешь «Комет» и смоешь цены, где написано, например, «$ 1.69». И потом, как только ты отложишь все это в сторону, хочется опять пойти за покупками. И ты идешь в «Виллидж». Задираешь нос перед цветочной лавкой, чтобы продавцы подумали, что ты собираешься в дорогой цветочный магазин на другой стороне улицы. А потом тебе приходит мысль поразить цветочника, ты входишь в магазин и говоришь: «Я это беру». Ты приносишь все это домой, и твоя комната наполняется цветами. Тогда ты чувствуешь себя таким богатым, что оставляешь дверь капельку приоткрытой, чтобы соседи по площадке могли увидеть, что ты богат. Но, однако, не настолько широко, чтобы бояться быть ограбленным. Когда у меня однажды оказалось много наличных, я помчался за моим первым цветным телевизором. Мой черно-белый «крошка» выводил меня из себя. Я подумал, что может, если я увижу рекламу в цвете, она будет выглядеть как новенькая и опять появятся вещи, которые я захочу купить.

«Корвет». За наличные. Я даже захотел купить пульт управления, но он продавался в другом отделе. Я уже забирал телевизор с собой, но меня охватил параноидный страх. На коробке было написано «Сони» и «Корвет», а я хотел, чтобы там было написано «Лэмстон», потому что мне нужно было донести ее до лифта, до холла, до моей квартиры, а при такой упаковке, да еще если придется выбрасывать белый пенопласт по форме телевизора… Я подумал: «Телевизор пробудет у меня недолго».

Разве я не имею права удерживать стоимость спиртного, если мне приходится выпивать, чтобы разговаривать, а разговоры – мой бизнес?

У меня есть Мечта о Деньгах: я иду по улице и слышу, как кто-то говорит – шепотом – «Вон идет самый богатый человек в мире».

Я не смотрю на даты на мелких монетках. Монета может быть выпущена в 1910 году, я не стану ее хранить. Я истрачу ее вместе с десятицентовиком на шоколадку «Кларк».

Ненавижу ПЕННИ. Лучше бы их совсем не выпускали. Я бы никогда не откладывал их. У меня нет времени. Я люблю говорить в магазинах: «О, сдачи не надо, оставьте пенни себе. От них мой французский бумажник становится слишком тяжелым».

МЕЛОЧЬ может стать бременем, но она также может оказаться очень кстати, если у тебя нет денег. Ты разыскиваешь ее, ищешь ПОД КРОВАТЬЮ, выворачиваешь все КАРМАНЫ ПИДЖАКА, приговаривая: «Может, я оставил двадцать пять центов здесь или здесь…» Иногда это может повлиять на то, купишь ты ПАЧКУ СИГАРЕТ или нет, – всего-навсего, раскопаешь ли ты шестьдесят девять центов или семьдесят. Ты ИЩЕШЬ, ИЩЕШЬ и ИЩЕШЬ этот ПОСЛЕДНИЙ ПЕН­НИ. Тебе НРАВИТСЯ ПЕННИ только тогда, когда тебе нужен ЕЩЕ ОДИН ПЕННИ. А потом, бывает, в магазине тебя спрашивают: «У вас есть пенни?», и тебе приходится ПОПРОШАЙНИЧАТЬ. Или у тебя все-таки есть пенни, но просто не хочется искать… На днях я спросил одного таксиста, что для него означают Деньги. «Хорошо проведенное время, – сказал он. – Я иду куда-нибудь с женой. Мне нравится моя жена, мне нравится с ней выходить, так что когда у меня есть деньги, я иду с ней куда-нибудь». Я с ним согласился.

Потом я спросил этого таксиста, что он чувствует, когда люди дают ему пенни. «Пенни? Мне никогда не дают пенни… Нет, погодите. Я ошибся. Я получил пять пенни на днях от Джины Лоллобриджиды».

Я попросил его рассказать об этом.

«Здесь нечего рассказывать, она очень приятная женщина, ей нравится Нью-Йорк, не нравится Голливуд, она много путешествует, я думаю, она уже уехала, и сейчас она пишет книгу».

ДЖИНА ЛОЛЛОБРИДЖИДА.

Если бы сделали так, чтобы все цены были круглыми, пенни можно было бы использовать как балласт на дне цветочных горшков.

Деньги для меня – МОМЕНТ. Деньги – мое НАСТРОЕНИЕ.

Для некоторых деньги означают купить сегодня то, что, по их мнению, будет иметь ценность завтра. КУПИТЕ ЭТО ПОДЕШЕВЛЕ, говорят они. Но у меня нет ничего, что было бы куплено раньше 1955 года. Клянусь. Ничего. Может, карандаш, который я взял на время у кого-нибудь, куплен в 1947 году. Этого не узнаешь.

Американские деньги действительно очень красиво сделаны. Мне они нравятся больше, чем любые другие. Я как-то бросил несколько купюр в Ист-Ривер с парома, идущего на Стейтен-

Айленд, просто чтобы посмотреть, как они поплывут.

Кого мы все ищем – так это человека, который сам не живет в квартире, а только платит за нее.

Если я думаю, что то, что я покупаю, стоит больше, чем я плачу, и если мне нравятся люди, у которых я это покупаю, я обязательно говорю им, что они просят с меня недостаточно.

Я неловко себя чувствую, пока не скажу им. Если я покупаю очень-очень сытный сандвич, и если человек, у которого я его купил, не знает, какой этот сандвич замечательный, я обязательно говорю ему.

Мне не кажется, что я могу заразиться микробами, когда беру деньги. У денег есть определенный иммунитет. Когда я держу деньги, я чувствую, что на долларовой бумажке не больше микробов, чем у меня на руках. Когда я провожу рукой по деньгам, они становятся для меня совершенно чистыми. Я не знаю, где они были раньше, кто их трогал и чем, но все это стирается в ту минуту, когда я до них дотрагиваюсь.