Николай Непомнящий - Остров Пасхи

Наши данные о социальном и политическом развитии острова неизбежно поступают из устных легенд и отчетов, представленных первыми путешественниками. В течение, по крайней мере, последнего периода предыстории остров был разделен на территории различных кланов – с еле различимыми и перекрывающими друг друга границами, возникшими из-за отсутствия барьеров физических. Хотя централизованный контроль над религиозной и политической деятельностью осуществлялся кланом Миру, линией правителей, произошедших от легендарного Хоту Матуа, поселившегося в свое время в Анакене, возглавлялась она последним вождем, Арики Хенуа. Будучи самой важной персоной на острове, он, однако, был не королем или политическим лидером, а скорее религиозным символом, хранителем мана (или духовной власти). Он был, если можно так сказать, мана по рождению.

На острове существовала жесткая классовая иерархия, все излишки производства направлялись к тем, кто имел высший статус: вождям, священнослужителям, носителям ритуальных знаний, а также воинам мататоа. Акцент делался на постоянном увеличении производства, кроме того, им была предоставлена власть направлять людскую силу на конкретные виды деятельности. С тех пор, как отдельные части острова стали специализироваться на различных отраслях производства (рыбная ловля, возделывание земель), эффективность обмена возросла. Доступ к полезным ресурсам, таким как туф, базальт, обсидиан, древесина, тростник, красная охра, коралл для напильников, даже мох для законопачивания судов, – все это было строго ограничено и находилось под контролем власти.

Внутри этой структуры островитяне долго и тяжело работали, очищая от многочисленных камней пригодную для сельскохозяйственных работ землю, сваливая деревья, плотничая, ловя рыбу и, конечно, делая впечатляющие платформы и статуи. По всей Восточной Полинезии общественный или специализированный труд был сосредоточен на главных, существенных проектах, однако особенности природной среды острова Пасхи, казалось, не позволяли вести такую деятельность, поэтому все усилия были направлены на эзотерические цели: возведение монументальных строений и статуй. По всему, искусные мастера и простые ремесленники должны были подвергаться резкой критике и угнетаться, но вместо этого им готовили горячую еду и они ожидали сверхъестественных наград за свои труды – как средневековые строители соборов Европы. Работа сопровождалась веселыми праздниками, а духовная власть гигантских статуй, казалось, должна была принести выгоду тем племенам, которые ею владеют.

Когда система разрушилась по причинам, о которых мы уже говорили, были отмечены и изменения не только в хозяйственной жизни и поселениях, связанные с разрушением системы обмена, но и в религии и политике: Лаперуз в 1786 году отмечал, что на острове больше нет вождя. Вероятно, военачальники поднялись, чтобы остановить вечную войну, поэтому наследственная привилегия была заменена достигнутым статусом: некоторые даже видели в этом восстание низших классов против своих правителей. Межгрупповое соперничество и соревнование всегда были присущи жителям этих мест, что видно в конструкциях самых замечательных монументов, но требовалось и сотрудничество. До катастрофы, как видно по археологическим находкам и преданиям, настоящие войны были редкостью или их не было вовсе. Хотя постоянная война (от простых набегов до больших территориальных конфликтов) являлась делом обычным и повсеместным в Полинезии, одной из наиболее отличительных черт культуры острова Пасхи было то, что до того момента, как кризис привел к жестокой схватке, мир мог длиться тысячелетиями. С тех пор как воины стали контролировать территорию, возник постоянный военный конфликт между двумя свободными союзами – западным (Туу) и восточным (Хоту Ити).

Вместе с этими изменениями пришли и новые методы расположения мертвых. Ямы для кремации, которые размещались за платформами, полностью потеряли свое значение, начали преобладать похороны: тела часто выставляли на некоторое время, а затем кости размещали в фамильных склепах (подобные погребальные пещеры, видимо, появились в 1770 году) на новых платформах клиновидной или полупирамидальной формы, в расщелинах внутри разрушенных платформ, в их крыльях и уклонах, в укромных уголках под поваленными статуями, в пустотах их упавших головных уборов или просто собранными на площадях. Большинство костей, которые видели мореплаватели, возможно, появились после первых контактов, поскольку Рутледж сообщала, что во время великой эпидемии оспы в 1860-е годы, принесенной выжившими рабами, вернувшимися из Перу, трупы лежали повсюду; французский путешественник Пьер Лоти в 1872 году говорил, что остров похож на огромный склеп. Просто копая землю, можно наткнуться на черепа и челюсти. Сравнительно недавно, в 1880-е годы, островитяне все еще воровали по ночам кости с католического кладбища, предпочитая располагать останки внутри платформ.

От религии, базирующейся на виртуальном обожествлении предков в местных кланах (типичная полинезийская модель), островитяне повернулись к обожествлению единственного бога-создателя Макемаке (это имя распространено на Маркизских островах), а также к вере и ритуалам, которые основаны на идее плодородия (включая и людскую плодовитость). Они разработали систему, вполне действенную в ненадежные времена, посредством которой лидерство сменялось из года в год и делилось между группами вождей. Эта система основана на ритуалах расы яйцеголовых. Победитель таких испытаний был посвящен в священного «человека-птицу» – tongata many – на один год, а его племя в течение этого срока получало особые привилегии. Именно эту систему увидели первые европейцы, которые прибыли на остров; главным местом расположения новой островной религии была ритуальная деревня Оронго.

Ритуальная деревня Оронго – живописное, чудесное место, размещенное высоко на краю между огромным кратером Рано Кау и крутым спуском в океан. В самом начале она состояла из одной (или двух) террас, похожих на аху, и площади. Они исчезли сразу после 1400 года, когда жители начали использовать каменные дома. В конце своего существования, в середине XVI столетия Оронго состояла из пятидесяти соприкасающихся друг с другом овальных каменных домов, с выступающими крышами, покрытыми землей, образующими полуовал, повернутый к островкам. В этих домах были низкие входы, они были от 6 до 12 м шириной внутри (стены около 2 м толщиной), высота достигала 1 – 2 м. Округлая форма этих домов напоминала перевернутое каноэ. Часто дома были покрыты разрисованными плитами, в основном, преобладали птичьи мотивы. Высказывалось предположение, что дома из-за отсутствия древесины строились из тонких, прямых базальтовых плит, но более вероятно, что лишь камень мог противостоять сильным ветрам на этой покинутой от одной церемонии до другой площадке.