Милослав Стингл - По незнакомой Микронезии

Радиоактивный йод изменил структуру щитовидной железы и нарушил механизм выделения тироксина – важнейшего гормона, способствующего обмену веществ в организме. Последствия были совершенно неожиданными; так, два ронгелапских ребенка стали психически ненормальными, а остальные дети оказались значительно ниже ростом своих сверстников с «необлученных» атоллов. Когда через несколько лет после рокового взрыва ученые сравнили детей с Ронгелапа и микронезийских ребят с других островов, не подвергавшихся атомной радиации, то результат оказался ошеломляющим. Здоровые дети четырех-пяти лет были на семь сантиметров выше своих несчастных сверстников. К десяти годам эта разница стала огромной – двадцать сантиметров. Надо себе только представить этих десятилетних низкорослых ребятишек! Так после взрыва водородной бомбы на Ронгелапе появились карлики.

Более отдаленные результаты атомных испытаний были не менее страшными. Первой жертвой среди взрослых стала сорокалетняя микронезийка, мать девяти детей. Она умерла от рака щитовидной железы. Из двадцати трех беременных микронезийских женщин более, чем у трети произошел выкидыш.

И все же наиболее трагичной мне кажется судьба детей. Эти калеки-карлики, возможно, в будущем погибнут от «розового» рака, вызываемого радиоактивным йодом, первый признак которого – странные розоватые узелки в ткани щитовидной железы.

Администрация подопечной территории осознала опасность надвигающейся беды раньше, чем появились розовые узелки. Медики прекрасно понимали, чем грозят ронгелапцам радиоактивные осадки, отравившие лагуну. Поэтому на третий день после взрыва американцы отправили всех жителей Ронгелапа на Маджуро. Некоторые из них навсегда остались там. Они отказались вернуться на родину. Другим позволили уехать назад, когда счетчики Гейгера подтвердили, что радиоактивность воды и воздуха в пределах нормы.

И все же на облученном атолле до сих пор встречается множество запрещающих табличек. Островитянам, например, до сих пор запрещено потреблять раков-отшельников, живущих на кокосовых пальмах. В прежние же времена они были одним из основных источников питания.

Администрация, однако, не только вывешивает таблички. Ежегодно, в марте, сюда приезжает группа специалистов, которые устанавливают, какие перемены произошли в состоянии здоровья ронгелапцев. Довольно странная картина – атолл на несколько дней превращается в своеобразную лабораторию. Островитянам делают анализы крови и мочи. Врачи, исследующие островитян, – первоклассные специалисты. Среди них – группа Военно-морского центра медицинских исследований из Мэриленда, представители Нью-Йоркского еврейского госпиталя Лонг-Айленда, Техасского Андерсон-госпиталя, Кливлендской университетской больницы и другие. Координирует эту работу Американская национальная лаборатория во главе с доктором Робертом Конрадом.

Врачи делают все, что могут. Во многих случаях удаляется часть щитовидной железы. Но бороться с «розовым» ронгелапским раком они не в силах.

Я вспоминаю двух подростков из больницы на Маджуро. Что будет с ними? Погибнут ли они от «розового» рака или им грозит еще какая-то другая, не менее страшная болезнь? Позже стало известно, что последствия радиации оказались ужасными. Время от времени я получаю из Микронезии отпечатанный на ротапринте этнографический журнал. В одном из его номеров появилось сообщение: девятнадцатилетний Лекой Анжайн заболел лейкемией (во время взрыва ему не было и года). В крови облученных ронгелапских детей сейчас, через два с лишним десятилетия после взрыва первой водородной бомбы, неожиданно стало уменьшаться количество красных кровяных телец. Так что не только «розовая», но и «белая» болезнь угрожает жителям этого микронезийского атолла.

В тяжелом состоянии Анжайна поместили в больницу. Я послал ему, как это принято в Соединенных Штатах, открытку с пожеланием здоровья по адресу: «Палата № 229, корпус 10, этаж 13. Национальный медицинский институт. Мэриленд». Желал я ему этого от всего сердца. Но достаточно ли будет моего пожелания, чтобы вырвать молодого человека из рук ядерной смерти?

В следующем номере этого журнала я прочитал, что Лекой Анжайн скончался в канун 1972 года.

Он погиб не мгновенно, как дети Хиросимы или Нагасаки, не испарился в атомном грибе, который никогда и не поднимался над его родным атоллом, и сообщения о его смерти в отличие от некролога по Аикити Кубояме не появилось в мировой печати. И все-таки его судьба также имеет отношение к истории, в которой Микронезия и Маршалловы острова сыграли вопреки своему желанию трагическую роль.

Посетив известные всему миру атоллы Бикини, Эниветок и совсем неизвестные – Маджуро и соседний с ним Арно, я направился на запад, к Каролинским островам. Каролины – это длинная цепь островов, и знакомство с этим архипелагом я начал с посещения второго округа подопечной территории – с группы островов Понапе. Главный остров – сам Понапе. На нем проживает большая часть населения Восточных Каролин, а его территория превышает площадь всех Маршалловых островов, вместе взятых. Группа островов Понапе делится на пять традиционных, друг от друга формально независимых микронезийских «царств».

«Царство», которое носит название Нетт, я посетил первым. У второго название очень короткое. Имя третьего – Кити, четвертого – Сокес. И, наконец, последнее, играющее по традиции ведущую роль, – южное «царство» Матоленим.

Попав на Понапе, я прежде всего хотел узнать, когда и кем были открыты эти острова. По отрывочным сведениям я понял, что ни один микронезийский остров в период завоевания Микронезии не переживал более удивительной судьбы и не знал более удивительных героев, чем Понапе.

Среди первооткрывателей и исследователей «экзотических стран» я всегда старался найти такого, кто приходил туда с миссией добра и мира. Я симпатизировал им и испытывал глубокую антипатию ко всякого рода завоевателям и так называемым путешественникам, которые еще в прошлом веке исследовали внутренние области Африки с оружием в руках, заявляя о своем приближении артиллерийскими залпами.

История Понапе заслуживает того, чтобы рассказать о ней более подробно. Человек, открывший Понапе, пришел сюда не только без оружия, но даже без одежды. Появился он безо всякого желания что-либо открывать и оказался, если так можно выразиться, невольным первооткрывателем. Рассказ об этом «герое», видимо, надо начать с далекой Ирландии. Там в 1808 году родился мальчик по имени Джеймс О'Коннелл. Стоило ему появиться на свет, как вместе с двумя сестрами родители отдали его в приют. Когда мальчику исполнилось десять лет, чужие люди отвезли всех троих детей в Англию. Там Джеймса прямо из Ливерпульского порта отправили в бродячий цирк, в котором в то время выступали его родители. Мать, кстати, была довольно известной наездницей.