Леонид Кербер - Туполевская шарага

Думаю, что ответ дает сам автор, когда он сообщает, что сотни конструкторов вообще не были разысканы в концлагерях и не поставлены на работу по специальности; когда он сообщает о нелепых вмешательствах чекистско-партийного руководства в работу Туполева и его коллег; когда он сообщает, что большинство разработанных конструкций так и не было доведено до серийного производства; когда он сообщает о трудностях с получением необходимой технической и научной информации.

Все это, вместе взятое, никак не компенсировалось магическим действием подписи Ягоды или Берии.

К этому надо добавить, что все кадры специалистов деморализовались тем, что из их рядов вырывали арестами ведущих специалистов и что все жили и работали в обстановке психоза «вредительства», сковывавшего инициативу, в напряженном ожидании ареста.

По опыту ОКБ-14 (энергетическое), в котором пришлось работать мне, можно сделать вывод о неизбежной стерильности творческой работы в «шарагах». Хотя некоторые результаты работы нашей «шараги» были потом опубликованы, но практического значения они не имели. То же можно сказать и о прямоточном котле Рамзина, который до начала Второй мировой войны практически до промышленного производства доведен не был (хотя сам Рамзин получил снятие судимости в 1934 г.). Относительно паровозов ФД и ИС надо сказать, что они были продолжением разработки паровозов серии Т, прерванной производством в начале 1929 г. в связи с расстрелом фон Мекка, сторонника введения более мощных типов паровозов и их эксплуатации на советских железных дорогах.

Чтобы судить об эффективности системы «шараг» в области самолетостроения – недостаточно ограничиться перечнем отдельных типов самолетов и вооружения их, а необходимо сопоставление с затратами материальных и человеческих ресурсов на их производство.

Эти замечания отнюдь не снижают нашей высокой оценки предлагаемой вниманию читателей работы.

С. Кирсанов

…Наука создает не только научные результаты, но и людей, способных их получать. Это должны быть не просто компетентные специалисты, но и люди духовно свободные, способные самостоятельно выбирать путь исследований, не подлаживаясь под начальственные мнения. Успех работы Туполевской шараги в создании фронтового бомбардировщика ТБ-2 определился в первую очередь тем, что сам А. Н. Туполев был духовно свободным человеком, способным отстаивать нужные технические решения перед самим Берия 1 . Но труд в тюремной шараге не формирует свободных людей. Шарага паразитирует на накопленных людьми ресурсах свободы, но сама их не возобновляет, делая из людей испуганных рабов. Это относится не только к шараге тюремной. В 50-е годы шарагами называли любые закрытые институты и КБ их сотрудники. В 1960 г. главный конструктор разработки, в которой я тогда участвовал, под давлением министерского начальства повез на полигон неотлаженную вычислительную систему. В течение полутора лет я 7 месяцев провел на полигоне, ожидая, когда заработает наше устройство и можно будет исследовать его эффективность. В результате вся система так и не была запущена в производство.

В телевизионной передаче 12 ноября 1988 г. тот же Л. Л. Кербер подчеркивал умение А. Н. Туполева организовывать «горизонтальные связи» своего конструкторского бюро (находящегося по сей день в здании бывшей тюремной шараги) в обход сковывающих инструкций и «вертикальных» (управляющих) связей. Так что метод сопротивления управлению всегда был основным способом прогресса нашей науки и техники. Это относится и к прикладным, и к фундаментальным исследованиям.

Так вот, наука, как прикладная, так и фундаментальная, должна защищать себя от попыток управлять собою. Но делать это они могут разными средствами, в чем и проявляется существенное различие фундаментальных и прикладных наук, несмотря на все попытки авторов доказать, что науки не делятся на два вида. Разница состоит в том, что прикладная наука может выйти со своими результатами на рынок и обрести экономическую независимость, а продукты деятельности фундаментальной науки товаром не являются в принципе. Можно представить себе кооперативы программистов и сопроматчиков, исследователей процессов коррозии и селекционеров пшеницы, но невозможен кооператив алгебраистов или создателей космологических теорий, исследователей генетического кода или китайской средневековой поэзии…

Авторы рассматривают всего три возможных отличия фундаментальных и прикладных наук. По принципу важности целей эти виды наук не отличаются. А. Н. Крылов прав, считая исследования по кораблестроению более важными, чем исследования по паразитам. По крайней мере на сегодняшний день это может быть и так, хотя с помощью изучения этих паразитов завтра, возможно, будут открыты средства борьбы с энцефалитными клещами и прочей опасной для человека дрянью. Но эти исследования и получат тогда прикладной статус. Ясно также, что деление наук в зависимости от ведомственной принадлежности есть полная бессмыслица.

Но вот различение наук по подходу к исследованиям вполне осмысленно. Авторы напрасно называют цитируемый ими критерий Капицы слабым. Но ещё точнее различает фундаментальные и прикладные науки критерий предсказуемости и гарантируемости результата. В прикладных исследованиях обычно заранее видно, может ли быть данная задача решена в обозримое время при данном состоянии пауки. Фундаментальная наука не интересуется ситуациями, где результат с гарантией может быть достигнут при определенной квалификации исследователей. На экономическом языке это различие означает, что для прикладного исследования существуют общественно необходимые трудозатраты для получения результата, а для фундаментального это понятие не имеет смысла. В первом случае результат исследования имеет стоимость (является товаром), а во втором таковой не имеет. В этом заключается объяснение того, почему в одном случае кооператив ученых можно помыслить, а во втором – нет. Это, конечно, маленькая разница, но она напоминает анекдот о том, как на банкете сидящая рядом с Бернардом Шоу суфражистка заявила, что между мужчиной и женщиной разница весьма мала. В ответ на такое заявление Шоу предложил тост за эту маленькую разницу.

Тому же А. Н. Крылову принадлежит великолепное определение различия фундаментальной и прикладной науки. Когда Митрофанушку спросили, про дверь, существительное это или прилагательное, то он ответил: «А котора дверь? Та, что в сарае сама по себе существует, стало быть существительна. А та, что здесь в комнате, та прилагательна, она к своему месту приложена». Так вот, прикладная наука производит двери для определенных мест – тех, где в них нуждаются. На этом она может заработать себе на жизнь. А фундаментальная наука заготавливает двери, чтобы их складывать в сарай накапливаемых знаний о мире. Этим прокормиться нельзя, но это необходимо, чтобы наука вообще могла существовать.