Николай Какурин - Стратегический очерк гражданской войны

Непосредственное значение австро-германской оккупации для нашей гражданской войны выразилось в следующем:

Контрреволюционные силы вблизи ее внешнего обвода, в первую очередь в Донецкой области, будучи обеспечены с тыла и, получая моральную и материальную поддержку от оккупантов, получили возможность вновь перейти в действенное состояние.

Отвлечение внимания и сил советской стратегии в сторону вторжения австро-германцев ослабило ее нажим на силы контрреволюции, действовавшие на востоке России и на Северном Кавказе.

Пролетарская политика убедилась в необходимости располагать организованной надежной вооруженной силой для разрешения своих военных задач.

Установление твердой линии германского фронта положило временный предел распространению революции в западном и юго-западном направлениях и на некоторое время выдвинуло преимущественное для нее значение востока и юго-востока России.

В связи с последним обстоятельством представляется необходимым бросить взгляд на события, происходившие на Северном Кавказе, поскольку ему суждено было скоро сделаться колыбелью вооруженных сил южной контрреволюции.

Сходство соотношения внутренних социальных сил на Кубани с таковым же на Дону определило одинаковый характер развития в ней революционного процесса. Первоначальная слабость мещанско-демократического кубанского правительства определила там более успешное развитие вооруженной силы «иногородних» [4] [4] Не казачье сельское и городское население. Н. Какурин.

, являвшихся сторонниками советской власти. Надежды этого правительства на казачьи части, возвращавшиеся с фронта также не оправдались, вследствие их революционного настроения и усталости от войны.

Наконец, попытки создать белую гвардию из деклассированного офицерства и части интеллигенции, скопившихся на Кубани, также окончились неудачей. Под натиском местных революционных сил и отрядов старой армии, возвращавшихся с Кавказского фронта мировой войны, кубанское правительство с своей вооруженной силой в количестве 3 тысяч человек 13 марта 1918 г. покинуло свою столицу — Екатеринодар, направляясь в горы, где оно рассчитывало найти приют у чеченцев (схема № 1).

Это случилось как раз в то время, когда генерал Корнилов, расставшись с остатками Донской армии, искавшими убежища в Сальских степях, решил направиться на Кубань, надеясь там найти убежище и поддержку для своих формирований. Силы Добровольческой армии насчитывали тогда 4 тысячи бойцов при 8 орудиях.

Избегая больших дорог и железнодорожных магистралей, которые он только пересекал в своем движении, Корнилов счастливо проскользнул сквозь треугольник Ростов — Тихорецкая — Торговая, густо насыщенный советскими войсками по линиям железных дорог и в крупных населенных пунктах.

Только вступив в пределы Кубани, Корнилов узнал об истинном положении дел. Он еще раз изменил маршрут своего движения, втянувшись в опасный для него треугольник железных дорог Екатеринодар — Тихорецкая — Кавказская, сильно занятый советскими войсками и их бронепоездами. Однако, ему еще раз удалось пересечь железнодорожные линии, и, продвигаясь с упорными боями, через станицу Усть-Лабинс-кую выйти к ст. Некрасовской, где он получил первые сведения о местопребывании противосоветской кубанской армии и несколько дней спустя 27 марта 1918 г. соединился с нею в ауле Шен-Жий.

Вторая половина похода отчасти оправдала надежды Корнилова. В настроениях казачества обнаружился определенный противосоветский сдвиг, что выразилось в начавшемся приливе добровольцев-казаков в ряды Добровольческой армии.

Причинами этого сдвига явились обострения отношений между казачеством и иногородними на почве разрешения вопроса о земле и нетактичное поведение в отношении местного населения отрядов черноморских моряков, которые разоружая местное население, прибегали к грабежам и насилиям.

Кубанско-добровольческая армия на этом переломе в настроениях казачества пыталась обосновать свою попытку с налета овладеть Екатеринодаром, куда успели подтянуться значительные советские подкрепления.

8 апреля 1918 г. Корнилов начал упорные штурмы Екатеринодара, которые все были отбиты с огромными потерями для Добровольческой армии и во время подготовки к одному из них сам он был убит (13 апреля 1918 г.).

Вступивший вместо него в командование, генерал Деникин начал поспешное отступление с остатками Добровольческой армии обратно на Дон, куда он и прибыл в начале мая 1918 г.

Это отступление удалось ему опять-таки благодаря перемене отношения населения к Добровольческой армии, которое на этот раз не стремилось задерживать ее. Первый поход Добровольческой армии на Кубань не привел к осуществлению целей ее командования, поскольку он являлся преждевременным, так как расслоение между иногородними и казаками, объединенными в одном революционном порыве, не успело еще сказаться. Оно начало сказываться уже в конце похода, но Добровольческая армия в это время не использовала его для себя, дойдя до крайней степени истощения в бесполезных штурмах Екатеринодара. Последнее обстоятельство на несколько еще месяцев отсрочило превращение Кубани в жизненный центр южной контрреволюции.

Таким образом, положение в казачьих областях весною 1918 г. можно охарактеризовать, как состояние неустойчивого равновесия.

Хотя советские войска и занимали все крупные административные центры всех казачьих областей (за исключением одного Уральска), но первые судороги будущих казачьих мятежей в виде партизанских выступлений, как результат работы организующихся контрреволюционных сил, уже начинали колебать почву под их ногами.

Такое, примерно, положение складывалось и в Сибири, которой суждено было вскоре стать базой всей восточной контрреволюции.

После утверждения советской власти в центре Сибири ее контрреволюционные силы повели работу в двух плоскостях: с одной стороны, они закладывали ячейки будущих белогвардейских отрядов во всех крупных центрах Сибири, с другой стороны, найдя жизненную для себя среду в областях Забайкальского, и Уссурийского казачьих войск среди кулацких слоев казачьего населения, они вели уже открытую войну с советской властью при помощи отрядов атаманов Семенова и Калмыкова.

Силы первого атамана достигали 3–4 тысяч бойцов; с ними он в мае 1918 г. угрожал Амурской железной дороге между Сретенском и Читою. Сибирский военный комиссариат сосредоточивал все свое внимание на борьбу с мятежными атаманами, пользуясь чем, тайные контрреволюционные военные организации готовились к выступлению во многих крупных центрах Сибири.

Общее контрреволюционное восстание в Сибири намечалось ко времени вмешательства союзников (интервенции) наши внутренние дела.