Сергей Царевич - За Отчизну (Часть 2)

Но только я, верно, тупая и ленивая ученица-Штепан часто на меня сердится, особенно за латынь. Ратибор огляделся по сторонам: - Надо домой возвращаться, скоро уж сумерки. А я еще тебе почти ничего не сказал. - Так говорите сейчас, а то мы, верно, заболтались тут. - Я, Божена, если ты не будешь против, хочу потолковать сегодня же с отцом. - С отцом? О чем же? - Чтобы он дал согласие нам повенчаться и поговорил об этом с дядей Миланом. Божена смущенно отвела глаза и, покраснев, ничего не ответила, только робко пожала руку Ратибору. - Я осел, что не сделал этого раньше, как только вернулся из Польши! Когда смущение Божены улеглось, она, словно о чем-то вспомнив, заметила; - Ратибор, стоит ли сейчас о нашем деле просить дядю Войтеха? Вы, наверно, заметили, что последний месяц он чем-то озабочен и почти ни с кем не разговаривает. Ратибор слегка нахмурил брови: - У отца последние месяцы опять очень плохо идут дела. Снова выросли большие долги, и платить сейчас нечем. - Я не знала... Они поднялись с места. Ратибор взвалил тяжелый узел на плечо, взял Божену за руку, и они не спеша направились домой. Хотя до дома Дубов было не близко, но они очень торопились рассказать друг другу все, что накопилось у них за все эти годы. Речь их была беспорядочна, мысли прыгали с одного предмета на другой, и все казалось важным и требующим немедленного объяснения. Когда они подходили к дому, Ратибору казалось, что не было этих нескольких лет ненужного отчуждения, и удивлялся, до чего он был прав, когда считал Божену самой славной девушкой на свете. Он шел, весело подняв голову, и совсем не замечал тяжести огромного узла на левом плече. - Ах, мистр Ян, мистр Ян, почему тебя нет с нами! - вырвалось у Божены. И сейчас же Ратибор повернулся к ней и почти крикнул: - Да ведь это самое я сейчас хотел сказать! Мы оба думали одно и то же... Остановившись у дверей дома, Божена посмотрела в глаза Ратибору своими блестящими синими глазами и улыбнулась. Ратибор, сам не понимая почему, по-мальчишески рассмеялся и с силой пожал Божене руку. Было очень трудно уходить с крыльца в дом. Из столовой доносился глухой шум многих мужских голосов, как будто там происходила ссора. Божена с улыбкой кивнула Ратибору на прощание, схватила узел и потащила его в кухню, а Ратибор вошел в столовую, стараясь придать своему лицу спокойное и степенное выражение. Столовая была полным-полна приятелями Войтеха. Шел оживленный спор. Сам Войтех с угрюмым лицом сидел у стола, опершись головой о ладонь. Говорил Милан. Говорил горячо, с гневом и ожесточением в голосе. - Вот, Якубек, ты говоришь, что надо стараться учение нашего мистра по всей Чехии распространить, у монастырей земли отобрать, а в то же время с папой не ссориться да с панами жить в мире. Как же так? Что же получит мужик? - Как - что? - спокойно отвечал Якубек, с улыбкой превосходства глядя на своего тестомеса. - Разве причастия под двумя видами - хлебом и вином для вас мало? Ты же знаешь, что до сих пор католики не допускали народ к причастию вином, а давали один хлеб. - Пусть так. Но оттого, будет ли народ во время причастия съедать один хлеб или будет запивать его еще вином, - ему легче не станет. Пойди в деревню и посмотри, как живут мужики под панским ярмом. Да не только в деревнях - в самой Праге погляди хорошенько: на самом верху сидят богачи-патриции, всё больше немцы, и в своих руках держат Прагу. Вся торговля, все деньги у них... Вот и скажи: разве для того наш святой мистр Ян отдал жизнь, чтобы народ только принимал причастие под двумя видами, а вся несправедливость и гнет оставались по-старому? Наш мистр говорил, что все должны жить по заповедям Христовым. Якубек не сдавался и с прежней уверенностью возразил: - Видно, Милан, плохо ты понял учение блаженной памяти покойного мистра. Разве мистр Ян Гус говорил, что не должно быть на свете ни богатых, ни бедных? Он лишь проповедовал, что богатые должны помогать беднякам, но чтобы все были одинаковыми... этого я от него не слышал. В этот момент какой-то странный человек, которого Ратибор видел впервые, еще молодой, крепкого сложения, но худой и в сильно поношенном платье, вскочил со скамьи и подскочил к Якубку: - Милан хоть и простой халупник, но говорит верно и толково. Только он не сказал еще об одном. Не все паны одинаковы. Есть такие паны, как, к примеру, Ольдржих Рожмберк, что владеет чуть ли не всем югом Чехии и короля за равного себе считает, и есть чуточку поменьше, но все же не одна деревня у них под ногами. Но, кроме таких панов, есть еще множество рыцарей, земанов, паношей, у которых, кроме замка да клочка земли, нет ничего. Сколько их разорилось до последней рубашки: и земли их и замки отбираются или сильными панами-соседями, или монастырями. По-разному это делается, а конец один - иди куда хочешь: или на службу к тому же пану, или продавай свой меч какому-нибудь королю - своему или чужому, или иди на большую дорогу "рыцарем фортуны". Сколько по лесам да по горам прячется таких рыцарей! Да вот хоть бы я сам: был у меня замок, хоть неказистый, а все же крыша над головой, да земли два лана. Пришло время, и замок мой и землю - все отнял сосед, а я... вот Войтех знает, как я воевал с Рожмберками... Так скажи, разве такой шляхтич, как я, лучше которого любой седлак1 живет, не поможет вам прогнать панов да разных бискупов, что нас из людей в навоз превратили? - Незнакомец остановил взгляд на Ратиборе:-Скажи мне, друг, что бы ты сделал, если бы тебя выгнал сосед из дома и с земли лишь потому, что он знатнее, богаче и сильнее тебя? Ратибор недоуменно пожал плечами: - Да что сделал? Коль управы на него у короля не нашел, сам бы с ним расправился. - Так мы и делаем, а нас за то зовут разбойниками и тащат на виселицу. - Нет, - раздался чей-то спокойный голос, - доложим, пан Рогач, многие из разоренных шляхтичей и на самом деле стали разбойниками и грабят и правых и виноватых, не разбирая. Из всех углов комнаты начали раздаваться взволнованные голоса. Каждый старался перекричать соседа и торопился высказать все, что накопилось у него на душе. Войтех, подняв голову, сумрачно оглядывал этих кричащих, размахивающих в волнении руками людей, желающих во что бы то ни стало рассказать о своей тяжкой доле. Один ожесточенно доказывал, что честному ремесленнику от богатых купцов не стало жизни; другой громко жаловался на жестокое обращение и непосильную барщину пана; третий, воздев руки, чуть не плача, спрашивал: разве Христос учил, чтобы попы захватывали обманом земли у бедняков? Внезапно из дальнего угла раздался повелительный голос: - Успокойтесь, братья! Шум разом смолк. Все присутствующие повернулись в ту сторону. Ратибор увидел, как из угла вышел высокий монах. Ратибора поразило лицо этого человека - очень худое, обрамленное густой темной бородой, оно напоминало лик святого: взгляд, устремленный куда-то в пространство, острые, резкие черты бледного лица с выражением крайней экзальтации и решительности.Читать дальше