Марина Куропаткина - Тайны смертей русских поэтов

Неудивительно, что эта песня была негативно воспринята политическими деятелями, которые в словах поэта усмотрели не надежду на лучшее будущее и плач по погибающей душе некогда великой России, а нападки на новый политический и социальный строй. Разумеется, недовольные Тальковом поспешили выразить свое негодование, но было уже поздно.

Игорь наконец-то достучался до сознания соотечественников. И словно предвкушая развал медленно загнивающей коммунистической власти и возрождение великой страны, он написал свою новую песню «Вернусь», наполненную светом надежды:

Несмотря на то что антисоветские песни Талькова пользовались безусловным успехом, ему категорически запрещали выступать на большой сцене вплоть до 1987 года.

Ольга Юльевна Талькова с грустью вспоминает одно из самых запомнившихся первых выступлений сына на телевидении: «Однажды ему позвонил Влад Листьев: программа „Взгляд“ устраивала большой сборный концерт, Игоря тоже решили пригласить. Но Листьев поставил одно условие: “Споешь только одну песню, “Примерного мальчика”, и тут же уйдешь со сцены”. А “Примерного мальчика” в то время уже раскрутил Валерий Леонтьев. Игорь головой покивал. Когда же начался концерт и он дорвался до публики, то тут же выдал зрителям все, что наболело, спел все, что запрещали: о том, что “«кто вчера стоял у трона, тот и ныне там: перестроились ублюдки во мгновенье ока, и пока они у трона грош цена нам”, но когда-нибудь “cлетит Шароголовый с пьедестала прямо в ад, и ему там черти новый мавзолей соорудят”. Взглядовцы бегали, как ненормальные, не знали, как вытащить его со сцены. А Игорь спокойно допел свои песни и ушел за кулисы. Там к нему подскочил Листьев и закричал: “Теперь ты появишься на телевидении только через мой труп!” Они расстались очень плохо. Но, когда Листьева убили, примерно месяца три по Первому каналу крутили песни Игоря с титрами: “Памяти друга”.

И вот тогда-то Тальков попал наконец в круг знаменитостей. Как и к любому популярному певцу, к нему начали набиваться в друзья, советники и любовницы. Игорь постоянно приводил к себе домой толпы подвыпивших друзей, которым охотно отдавал свои любимые вещи, деньги…

«Игорь раздавал так называемым друзьям последние деньги из своего кармана, а сам с семьей жил в жуткой нищете, – вспоминала мать Талькова, – в единственной комнатке на маленькой кушетке спал его сын Игорек-младший, сам Игорь с женой Татьяной размещались на диване, который стоял на трехлитровых банках, потому что ножки давно сгнили.

Я же ночевала на полу, потому что места для раскладушки не было. Но и в этой никудышной атмосфере Игорь умудрялся работать. В совмещенном санузле устроил для себя кабинет: закрывался там на несколько часов, садился на стиральную машинку и писал песни. Только иногда Татьяна была допущена в его “пенаты”, чтобы принести ему поесть».

Супруга и мать Талькова неоднократно пытались утихомирить Игоря, как-то образумить его и избавить от дурного влияния столичного эстрадного бомонда: «Ты смотришь на людей через розовые очки. Вот когда они подставят тебе подножку, предадут тебя, тогда будет уже поздно».

Тщетно.

От лишних иллюзий Тальков избавился слишком поздно, незадолго до гибели. Поняв наконец правоту своей умудренной жизненным опытом матери, он с горечью признал: «Все залезают ко мне в душу, бередят ее, а потом в нее плюют».

Говоря о жизни и смерти Талькова, обязательно следует более подробно рассказать и о его любимой женщине, которая сыграла в жизни Игоря очень важную роль.

С Татьяной Игорь познакомился на вечеринке в кафе, куда пришел с друзьями попить чаю и отдохнуть. Его будущая жена сидела в дальнем углу того же самого кафе и отмечала с подругами день Ангела. Симпатичный, оригинально одетый молодой человек сразу привлек ее внимание: «Он тогда работал лидер-вокалистом и бас-гитаристом в группе “Апрель” и играл в стиле джаз-рок. Он был одет в длинный американский плащ, который подарил ему испанский певец Митчелл. А из-под плаща выглядывали рваные джинсы. Он объяснил, что оставил чемодан с вещами в такси… Игорь с другом предложили нам поучаствовать в массовке передачи “А ну-ка, девушки!”. Все девчонки из нашей компании согласились, а я отказалась.

Я не фотогеничная, сниматься не любила никогда. Игорь пригласил меня танцевать, я опять сказала: “Нет”. Он очень удивился. Может быть, своими “нет” и “нет” я и привлекла его внимание. Но в конце вечера я, сама не знаю как, оказалась с ним в паре на танцевальной площадке. Игорь обладал огромным даром убеждения…»

Молодой Тальков был настойчив. Бесчисленные звонки понравившейся девушке были самым малым из того огромного арсенала ухаживаний, которым он располагал. Цветы, стихи, романтические ужины и танцы – все это пошло в ход. На пути к заветной цели Игорь не пренебрегал ничем. Татьяна, впервые в жизни став жертвой знаменитого подобия Дон Жуана, некоторое время посопротивлялась, но вскоре сдалась: “Кто я тогда была? Девятнадцатилетняя девочка, которая профессионально шила стильную одежду. Я росла без отца. Игорь перевернул мой мир”.

Отношения Татьяны и Игоря развивались бурно. Молодые люди много времени проводили вместе, а всего через полгода после начала их отношений Татьяна пришла домой и сказала маме: «Этот человек будет жить у нас». «Мама поставила в моей комнате старенькую кушетку… Под утро он перебирался на свою кровать. Уже тогда он сказал мне: “Таня, я свободный человек, на первом месте у меня стоит работа, на втором – работа, на третьем – мама, а потом – ты”. Я отличалась от всех остальных его женщин тем, что не тащила его в мужья. У меня для него всегда были распахнуты окна. Я могла молчать сутки, если он работал. Иной раз он будил меня в пять утра, чтобы показать написанную за ночь песню. По тому, как он шагает от лифта к двери, я знала, в каком настроении он идет домой. У него были с собой ключи от квартиры, но он предпочитал звонить в дверь: ему безумно нравилось, когда его встречали у порога…»

Появление в жизни Татьяны и Игоря ребенка было отмечено вечеринкой, впрочем, имя для малыша вся семья выбирала долго – почти неделю. В конце концов мальчика решили назвать Игорем. Тальков, с трепетом держа на руках наследника, был вне себя от счастья.