Игорь Можейко - Западный ветер — ясная погода

Вечером экстремистски настроенные офицеры, близкие к Анами и действовавшие с его молчаливого согласия, вышли на улицы Токио. По городу загремели взрывы. План заговорщиков заключался в том, чтобы вызвать в столице беспорядки и, введя военное положение в столице, дать возможность армии разделаться с пораженцами. Но ничего не получилось — жители Токио настолько привыкли к бомбежкам, что никто из них попросту не обратил внимания на разрывы гранат.

12 августа пришел ответ союзных держав. В ней указывалось, что «с момента капитуляции власть императора и японского правительства будет подчинена верховному главнокомандующему союзных держав...". О сохранении власти императора в заявлении не говорилось, хотя слова «форма правительства будет установлена свободно выраженной волей японского народа» такую возможность не исключали.

Толкование текста заявления как попытки лишить Японию ее императора дало Анами и другим генералам еще одну возможность продлить войну. К этому времени сведения о близкой капитуляции достигли японских войск в разных частях империи, и реакция командования на местах была единодушной: «Никакой капитуляции! Война продолжается!" Ободренные этой поддержкой, Анами и начальник Генерального штаба разослали 12 августа приказ по армии: «Ввиду того что радиопередача (ответ союзников. — И. М.) противоречит подлинным стремлениям армии отстоять национальный государственный строй, армия решительно отвергает этот ответ... В этих условиях все армии должны выполнить свой долг».

На заседании Совета министров 12 августа мнения вновь разделились, причем на этот раз к генералам неожиданно примкнул и сам Судзуки. «Если нам будет навязано разоружение, — сказал он, — то придется сражаться до конца». Перспективы мира вновь потускнели. Но тем временем советские войска, взяв в клещи основные силы Квантунской армии, вышли в долины Маньчжурии и устремились к Мукдену и Харбину. Квантунская армия, изъявляя полную готовность сражаться, сражаться уже не могла, а ее солдат и офицеров охватывала все растущая паника.

13 августа на заседании Совета министров было зачитано совместное коммюнике японских армий, в котором говорилось, что война будет продолжаться, несмотря на все трудности и потери. Гражданские министры еле успели остановить военных от попытки передать это коммюнике по радио. Вечером того же дня сообщения из Кореи и с Сахалина, а также сведения о том, что советские части ведут высадку на Курильские острова и появились уже у северных берегов Японии, вызвали в правительстве новую волну паники. Анами попросил еще два дня отсрочки, чтобы уладить положение в армии. «Прошу прощения, — ответил вновь изменивший свою позицию Судзуки, — но сегодня — последний день, когда мы еще можем использовать возможность мира и сохранить империю. Если мы протянем еще два дня, русские займут не только Маньчжурию, Корею и Сахалин, но и Хоккайдо. Это будет фатальным ударом. Надо согласиться сейчас, пока мы можем вести переговоры, в основном с Соединенными Штатами».

Отчаянный последний бунт офицеров начался 14 августа. Им удалось обманом поднять одну из дивизий, блокировать императорский дворец, захватить здание Совета министров и радиостанцию, однако не удалось найти главное, за чем они охотились, — запись речи императора, которая была сделана днем и в которой тот объявлял о безоговорочной капитуляции. В то время как пулеметчики держали под прицелом окна императорских покоев, а их соратники добивали командира 1-й гвардейской дивизии генерала Мори, отказавшегося примкнуть к путчистам, отряды офицеров разыскивали запись, а заодно и объявленных ими предателями министров. Но Судзуки, к своему счастью, в тот вечер уехал за город, а председателю Тайного совета Хирануме удалось спрятаться в канаве за своим домом. К следующему утру мятежные офицеры убедились, что генералы и армия в целом не решились присоединиться к ним. Солдаты, узнавшие о том, что их обманули, попросту покинули заговорщиков. Утром 15 августа, когда по токийскому радио было уже объявлено, что в полдень император выступит с речью, руководители заговора вышли на поляну перед императорским дворцом и стали раздавать зевакам листовки с призывом воспротивиться капитуляции. Прохожие брали листовки и ждали, что будет дальше. Сначала один из офицеров, встав на колени, застрелился. Затем второй сделал себе харакири. Умирая перед дворцом императора, власть которого они хотели спасти, японские офицеры не знали, что Анами также уже сделал себе харакири и его адъютант добил его, когда генерал не смог умереть от раны. Утром кончил жизнь самоубийством командующий токийским гарнизоном, известный своей жестокостью шеф «кэмпейтай» Квантунской армии генерал Танака. Эпидемия самоубийств продолжалась и после капитуляции. Принял яд принц Коноэ, предпочтя смерть публичному суду. Пытался убить себя и Тодзио, но пуля прошла рядом с сердцем, и его удалось спасти для того, чтобы повесить через год по приговору трибунала. Но большинство генералов согласились на все — разжалование, суд, позор — они хотели жить.

15 августа император объявил о капитуляции. Она была принята союзниками, и в тот же день президент Трумэн сообщил Советскому правительству о деталях капитуляции японской армии. Японские войска в Маньчжурии, на Сахалине, Курилах и в Корее севернее 38-й параллели должны были сдаться советскому командованию. Китайцы разоружали японские части на своей территории, Великобритания и США в Юго-Восточной Азии и Южной Корее. Но существование этого приказа еще не означало капитуляции японских армий, которые за день до того сообщили военному министру о своем отказе капитулировать. Разоружить японские части мирным путем удавалось далеко не всегда, и еще неделями продолжались бои.

Создалась парадоксальная ситуация, при которой совпали интересы советской и японской ставок.

Сталину было важно оттянуть окончание войны. Для него эффект атомной бомбы, совпавшей с разгромом Квантунской армии, был неожиданен. Он полагал, что впереди у наших войск есть еще несколько недель, чтобы занять как можно большие территории в Китае. Поэтому выступление императора Хирохито 15 августа по радио и капитуляция Японии его не устраивали — наши войска только-только успели выйти на оперативный простор в Маньчжурии и не достигли желанных рубежей. Если же остановиться и согласиться, что наступил мир, гоминьдановские войска перехватят инициативу и важнейшие территории Китая будут потеряны для коммунистов и советского влияния. Так что наши командиры имели цель не замечать японских предложений мира и продолжать наступление.

Главными помощниками стали японские самураи в генеральских мундирах, которые совершенно не понимали, что же происходит на самом деле, и готовились воевать до победного конца.