Игорь Можейко - Западный ветер — ясная погода

В эту трагическую для народов Юго-Восточной Азии пору явственно обнаружилось, что расовая общность, о которой столь много говорили японцы, не более чем большая ложь.

«Желтый» расизм оказался ничуть не лучше, а по своим последствиям — даже хуже расизма «белого». Эксплуатация колоний европейскими державами, сколь бы тяжелой для населения она ни была, сопровождалась проникновением в колониальные страны новых, более прогрессивных форм производства, а также западной культуры. А что давало японское господство? Запрет слушать западное радио под страхом смертной казни, утреннее пение японского гимна и поклоны японскому флагу во всех школах, почтительное и раболепное отношение к любому японцу на улице, бесконечный страх перед «кэмпейтай», внимательно следившей за любыми проявлениями недовольства и пресекавшей их жестоко и быстро.

И все же японская оккупация имела и положительные последствия для народов исследуемого региона. Первым и основным из них была бурная политическая эволюция стран Юго-восточной Азии, приведшая их население к решительному отрицанию идеи любого иностранного господства. Второе положительное последствие в наиболее полной форме проявилось в Бирме. Бегство англичан и индийцев означало для миллионов крестьян освобождение от долгов индийским помещикам и ростовщикам, от налоговой задолженности властям. Японский капитал, вторгшийся в страну, концентрировался в основном в городах, в деревнях же японцы появлялись сравнительно редко. В итоге деревенская беднота, арендаторы, батраки осознали, что земля, на которой они трудятся, теперь принадлежит им. Это было особенно характерно для Нижней Бирмы, где национальных помещиков было немного и земля принадлежала в основном индийским помещикам — четтьярам. Неизвестно, сколько земли в первый же год японской оккупации перешло к бирманским крестьянам, но в любом случае площади измерялись миллионами акров.

Если индийские помещики в большинстве бежали из Бирмы или прятались в Рангуне, не смея показываться за пределы города, то и местные бирманские помещики также не могли собирать арендную плату. С теми же, кто пытался это делать, крестьяне спешили расплатиться японскими оккупационными деньгами, стоимость которых со временем приблизилась к стоимости бумаги. Однако отказаться принимать их помещики не могли — ведь любой протест такого рода мог стать известным японцам, которые были вынуждены в подобных случаях выступать на стороне крестьян, лишь бы не признать, что их деньги — фикция. Любопытно, что подобное использование оккупационных денег было характерно, хотя и не в таком широком масштабе, и для других оккупированных стран. В частности, таким образом смогли погасить свои долги и многие индонезийские крестьяне.

После войны на вернувшуюся колониальную администрацию обрушилась лавина жалоб и исковых заявлений четтьяров и местных помещиков. Однако попытки колонизаторов отобрать землю у крестьян, а погашение долгов объявить недействительным фактически провалились. Таким образом, в Бирме (а в известной степени и в других странах региона) события 1942 г. привели к подрыву колониальной системы землевладения.

Правда, в те годы переход земель в руки крестьян не намного улучшал их положение. Если крестьянин продолжал разводить рис, то, как правило, он не мог его сбыть, а если все же сбывал, то получал за него те же обесцененные деньги, на которые никаких товаров купить было нельзя. В результате многие земли, полученные крестьянами, были заброшены, а сами крестьяне бежали в города, где и без того царил голод.

Что касается национальной буржуазии стран Юго-Восточной Азии, то ей явно пришлось по душе исчезновение старых конкурентов — европейцев, индийцев, китайцев, занимавших прежде командные посты в торговле и промышленности. Однако завладеть освободившимися местами не удалось из-за появления новых конкурентов — японских дельцов, пользовавшихся покровительством военных властей и овладевших с их помощью господствующими позициями в добыче и вывозе сырья, обрабатывающей промышленности, торговле. В результате этого, а также из-за отсутствия ссудного капитала, товаров, которыми можно было торговать, и денежного обеспечения под эти товары основной областью деловой активности местной буржуазии стал черный рынок. Но разруха была настолько всеобъемлющей, а жизненный уровень огромной массы населения настолько низким (и все еще умудрялся падать), что в большинстве случаев и эта активность была лишь фикцией.

Национальные органы власти, созданные на Филиппинах и в Бирме, как и некоторые деятели японской оккупационной администрации, опасавшиеся роста недовольства населения, пытались проводить какие-то меры по укреплению местной буржуазии. В Бирме, например, была создана Торговая палата, в которую вошли несколько сот торговцев и промышленников, на многочисленных заседаниях бурно выступавших в защиту своих прав. Правительство Ба Мо, выражавшее в основном интересы национальной буржуазии, добивалось передачи бирманским предпринимателям английской собственности и требовало, чтобы в предприятиях, существовавших в Бирме, по крайней мере 60 % капитала принадлежало национальной буржуазии. Настойчивость Ба Мо раздражала японских дельцов, влияние которых на армию и «кэмпейтай» все росло — чем дольше шла война, тем сильнее становилась коррупция в японской армии. Ба Мо даже уверял Такина Ну, что японские торговцы делали попытки убить его. К концу войны японцы согласились ограничить прибыли своих компаний 6 % годовых, но сделали оговорку, которая сводила эту меру на нет — данное постановление должно было касаться лишь тех японских фирм, которые не были связаны со стратегическими интересами Японии (а связать с этими интересами, естественно, можно было что угодно). В то же время закон, гласящий, что недвижимость в Бирме может принадлежать лишь бирманцам, так и не смог пройти через дебри военных японских учреждений и лишь в середине 1945 г., когда англичане уже заняли Мейтхилу, Ба Мо опубликовал этот закон без разрешения японцев; неудивительно, что никто этого шага не заметил и не оценил.

Еще одним начинанием правительства Ба Мо, направленным на укрепление позиций национальной буржуазии, было основание в январе 1944 г. Государственного банка Бирмы. Главе бирманской администрации не только удалось доказать в Токио, что создание банка в интересах Японии, но и добиться там займа. Но, согласившись на создание банка, японцы отказались передать ему право на эмиссию денег. Сотрудники банка даже не имели представления, сколько денег находится в обращении в стране и сколько японцы сочтут нужным напечатать еще. Таким образом, капитал банка, составлявший в 1944 г. 5,5 млн. рупий, из которого банк начал было выдавать кредиты национальным предпринимателям, был ничем не обеспечен. Деньги обесценивались быстрее, чем их успевали использовать, и уже через несколько месяцев банк мог вести свою протекционистскую деятельность только на бумаге.