Пётр Кошель - История сыска в России, кн.1

"Господин министр юстиции, сим имею честь сообщить Вам следующее: в 1890 году некий Ландезен, которого настоящее имя Геккельман, был заочно приговорён сенским судом к 5 годам тюремного заключения как организатор динамитного покушения.

В то же самое время я познакомился с Ландезеном и поддерживал с ним знакомство в течение года. Настоящим довожу до Вашего сведения, что человек, именующий себя Гартингом, он же Петровский, Бэр и т. д., имеющий постоянное местожительство в Париже и лично знакомый с М. Hamard, здешним начальником охраны, с М. Ruichard и со многими другими высокопоставленными лицами, занимающий должность начальника тайной русской полиции в Париже, в действительности не кто иной, как Ландезен, в чем могу привести доказательства. Посему прошу выдать приказ об аресте названного Ландезена-Гартинга Петровского-Бэра. Для подачи показаний ставлю себя всецело в Ваше распоряжение.

Примите уверения моего глубочайшего почтения.

Бурцев".

Процесс 1890 года помог Ландезен-Геккельману отличиться и приобрести значительное влияние в высших сферах Петербурга. Ему удалось убедить царя, что он спас его от покушения, и в награду за это Александр III назначил его на высокий пост. Вскоре после того он женился на молоденькой богатой бельгийке из Льежа, семье которой он представился как дипломат. В 1907 году состоялось свидание русского императора с германским в Свинемюнде. Гар-тингу поручена была особая охрана царя и его семейства.

Вскоре после того его назначили начальником русской тайной полиции за границей с жалованьем 36 тысяч франков в год, не считая косвенных доходов, дававших ему чуть ли не вдвое больше. Между прочим, он пользовался лишь 11 тайными агентами, тогда как жалованья отпускалось на 25. Кроме агентов в Париже и во всей Франции, ему были подчинены также ai енты в Швейцарии, Италии, Германии, Англии и Швеции. В Швеции он проделал одну из своих самых больших гнусностей. Дело касается революционера Черняка, члена социал-революционной партии. Русское правительство потребовало от шведского его выдачи, хотя обвинение, представленное против него, не носило политического характера.

Сообщником и помощником Гартинга был Стендаль, арестовавший Черняка и заключивший его в тюрьму при очень грубом обращении. Лидер шведской социал-демократической партии Брантинг протестовал против незаконного ареста Черняка и потребовал его освобождения. Черняку удалось благополучно сесть на курьерский поезд, следующий в Антверпен. Но на другое утро его нашли мёртвым в купе, отравленным самым таинственным образом.

В 1904 году Гартишу поручено было сопровождать эскадру адмирала Рожественского. Он был облечён чрезвычайными полномочиями на все время путешествия. Есть основание думать, что знаменательный инцидент в Гулле был следствием его чрезмерного рвения и желания всюду видеть покушения и заговоры. Мирные рыбацкие лодки из Гулля были приняты им за японские миноносцы, и, как известно, бомбардировка этих лодок чуть было не послужила поводом к разрыву сношений между Англией и Россией. Прибывши на Дальний Восток, Гартинг покинул эскадру и продолжал путешествие по суше, где ему было поручено позондировать верноподданнические чувства русской армии, особенно офицерства. За свои услуги, совершенные во время путешествия, он получил награду в 100 тысяч франков.

Карьера Гартинга окончилась так же, как и карьера Азефа. Когда появились разоблачения Бурцева, он находился в Брюсселе, только что получив поручение принять все меры и подготовить безопасный приезд русского царя во Францию. Немедленно Гартинг собрал свои пожитки и исчез. Дело Гартинга было тяжёлым ударом для русской тайной полиции. Клемансо в парламенте открыто запретил преемникам Рачковского продолжать свою деятельность во Франции. Примеру Франции последовали и другие западноевропейские державы.

В Бельгии вся либеральная пресса резко протестовала против действий русских тайных агентов; в Англии Вильям Торн поднял этот вопрос в парламенте и потребовал от министра Асквита изгнания из пределов Англии всех русских тайных агентов.

Начальник Московского охранного отделения С.В.Зубатов не смотрел на сотрудничество как на простую куплю и продажу, а видел в нем дело идейное и старался это внушить офицерам. Учил он также относиться к сотрудникам бережно.

"Вы, господа, – говорил он, – должны смотреть на сотрудника как на любимую женщину, с которой вы находитесь в нелегальной связи. Берегите её, как зеницу ока. Один неосторожный ваш шаг, и вы её опозорите. Помните это, относитесь к этим людям так, как я вам советую, и они поймут вас, доверятся вам и будут работать с вами честно и самоотверженно. Штучников гоните прочь, это не работники, это продажные шкуры. С ними нельзя работать. Никогда и никому не называйте имени вашего сотрудника, даже вашему начальству. Сами забудьте его настоящую фамилию и помните только по псевдониму.

Помните, что в работе сотрудника, как бы он ни был вам предан, и как бы честно ни работал, наступит момент психологического перелома. Не прозевайте этого момента. Это момент, когда вы должны расстаться с вашим сотрудником. Он больше не может работать. Ему тяжело. Отпускайте его. Расставайтесь с ним. Выведите его осторожно из революционного круга, устройте его на легальное место, исхлопочите ему пенсию, сделайте все, что в силах человеческих, чтобы отблагодарить его и распрощаться с ним по-хорошему.

Помните, что перестав работать в революционной среде, сделавшись мирным членом общества, он будет полезен и дальше для государства, хотя и не сотрудником, будет полезен уже в новом положении. Вы лишаетесь сотрудника, но вы приобретаете в обществе друга для правительства, полезного человека для государства".

Благодаря таким взглядам Зубатова, работа по розыску приобретала интересный характер. Проводя эти взгляды в жизнь, Зубатов сумел поставить внутреннюю агентуру на редкую высоту. Осведомлённость отделения была изумительной. Заниматься революционной работой в Москве считалось безнадёжным делом.

Красиво и убедительно говорил Зубатов, готовя из офицеров будущих руководителей политического розыска, но воспринять сразу эту государственную точку зрения на внутреннюю агентуру им было трудно. Они принимали, как бесспорные, все советы относительно сотрудника, и все-таки последние в глазах офицеров были предателями по отношению к своим товарищам.

Правой рукой Зубатова был Евстратий Павлович Медников, человек в то время лет пятидесяти. Он заведовал агентами наружного наблюдения, или филёрами, которые, наблюдая на улице за данными им лицами, выясняли наружно, что те делали, с кем встречались и какие места посещали. Наружное наблюдение развивало данные внутренней агентуры.