Эпосы, легенды и сказания - Сага о Хромунде Хромом (Hrómundar þáttr halta)

Одного из тех, кто прибыл в страну вместе с Ингимундом Старым [1], звали Эйвинд Сорочник. Эйвинд занял Долину Смешанной Реки к западу от Нагорного Фьорда, а после смерти Ингимунда жить больше не пожелал и покончил с собой. Уже будучи стар, он прижил от наложницы сына по имени Хромунд. Этот Хромунд взял в жёны Аудбьёрг дочь Мара, сына Ёрунда Шеи [2]. Она была дочерью наложницы.

Хромунд долго жил у Мара на Маровом Дворе. В битве с сыновьями Ингимунда за Спорный Пригорок [3]Хромунд убил Хёгни сына Ингимунда и был за это объявлен вне закона между Ледниковой Рекой в Нагорном Фьорде и Рекой Хрутова Фьорда [4]. В этой схватке Хромунд был ранен в ногу и охромел. С той поры его прозвали Хромундом Хромым. Хромунд купил Красивый Склон, что западнее Реки Хрутова Фьорда и поселился там. Он возвёл вокруг хутора крепость [5]и слыл очень видным и влиятельным человеком.

Сына Хромунда звали Торбьёрн Гремушка; его матерью была Аудбьёрг. Торбьёрн женился на Гудрун дочери Торкеля с Кувшинной Отмели, который занял землю к югу от Кряжа Хрутова Фьорда. Их сыном был Торлейв, по прозвищу Воспитанник Хромунда. У Хромунда был ещё сын по имени Халльстейн. Все родичи были сильны и высоки ростом.

Братом Гудрун, жены Торбьёрна, был Торир, сын Торкеля с Кувшинной Отмели; он жил поблизости на Песках. Его дочь Хельга была хороша собой, но своенравна.

Летом случилось такое событие, что к Столовой Косе во Хрутовом Фьорде пришёл корабль. Кормчего звали Хельги Надувала, а его брата – Ёрунд. Всего на корабле было двенадцать человек [6]. Они были несговорчивы и злы на язык, и бонды с ними торговали мало, предпочитая ездить в соседние округи к другим кораблям. Народ прознал, что это – викинги и разбойники, и всё добро на корабле нажито лихом.

И вот минуло лето, а люди к ним не приходят.

Тогда Хельги сказал:

– Ведите себя тихо и держитесь с народом приветливо – иначе не удастся остаться у бондов на зимовку, ибо сдаётся мне, что они весьма недоверчивы и умеют давать отпор. Я слыхал, что местный люд крепок и очень прижимист.

Прошло ещё полмесяца, но лишь троим удалось устроиться на зиму. Тогда Хельги сказал:

– Люди не хотят принимать нас, и этого можно было ждать. Попытаемся взять их лестью.

Они так и поступили, но всё равно им отказали. Как-то раз Торир с Песков подъехал к кораблю и встретил Хельги. Хельги принял его лучше некуда и спросил, что он хочет купить, Торир сказал, что ему нужно купить лес, —

– ибо постройки мои стоят в чистом поле.

Хельги говорит, что готов продать ему столько леса, сколько он хочет,

– и ты берёшь нас всех на зиму.

Тот говорит, что на это пойти не готов, —

– Зато товара выложу взамен много. О вас всё-таки идёт дурная слава. И он отказался принимать их.

Хельги сказал:

– Очень зол на нас местный люд. Но ты, бонд, не избегнешь поношений, даже если не возьмёшь нас к себе.

Торир сказал, что беда норвежцев в том, что у них маловато друзей. Хельги отвечает, что если Торир возьмёт их, они готовы жить на свой кошт, —

– а иначе неизвестно, доедешь ли ты обратно до дому.

И когда дошло до таких речей, бонд Торир сказал:

– Раз уж вы так настойчиво домогаетесь, вы должны принести по законам нашей страны клятву за всех вас в том, что этой зимой не станете ущемлять ничьи права, равно как тягаться по закону со мной, моими домочадцами или соседями. Тогда кров я вам предоставлю, но кормиться будете сами.

Хельги сказал:

– Будь по твоему слову, бонд.

После этого они поехали к нему и ели и спали в отдельном помещении. Люди из округи не слишком хвалили Торира за этот поступок; им казалось, что он взял на себя слишком много.

Прошло немного времени, и стали замечать, что кормчий и хозяйская дочь часто оказываются вместе и усаживаются для разговоров, поцелуев да тисканий; все сочли, что хозяин это заслужил.

Торир сказал:

– Я бы хотел, Хельги, чтобы ты держал своё слово и избавил меня от сраму и поношений. Так что хватит беседовать с моей дочерью Хельгой: держись уговора, который дал мне.

Хельги отвечал, что их любви с Хельгой не так-то легко помешать, —

– а тебе, бонд, не будет никакого позора, если я посватаюсь к девушке по всем законам здешней страны и с таким закладом, какой придётся тебе по душе.

И поскольку бонду показалось, что люди перед ним неуступчивые, и виры от них вряд ли дождёшься, он решил выдать свою дочь Хельгу за Хельги Надувалу, и свадьбу сыграли в начале зимы. С тех пор норвежцы вели себя не столь скверно, если их не задирали.

Зимой случилось так, что у Хромунда пропало пять племенных лошадей; все они были изрядно откормлены. Было много догадок насчёт того, что стряслось с лошадьми. Сыновья Хромунда полагали, что их съели, однако ничего об этом известно не было, а лошадей и след простыл [7]. Хромунд сказал:

– Рассказывали мне про этих норвежцев, что на столе у них бывает больше мяса, чем можно было ожидать, зная их торговлю. И во всём остальном о них идёт дурная слава. Теперь у нас есть выбор: либо прекратить разговоры, и тогда не случится ничего плохого, либо настаивать на своём, и тогда будь что будет.

Сыновья сказали, что, конечно, лучше второе, и нельзя оставлять пропажу просто так.

Затем Хромунд встретился со Скегги из Среднего Фьорда [8], который в то время жил на Дворе Скегги в Среднем Фьорде и был хёвдингом всех этих мест, и допытывался у него, что тут можно предпринять. Скегги отвечает:

– Мне доводилось слышать, что этих норвежцев просто так не пронять, и я обещаю вам полную поддержку.

Тогда Хромунд вернулся домой, а немного позже выехал с сыновьями к Пескам: всего их было десять человек. Кое-кто из норвежцев уже был на дворе; другие вышли навстречу, когда подъехали люди Хромунда. Длинных приветствий друг другу не было. Затем Хромунд сказал:

– Случилось так, Хельги, – сказал он, – что у меня пропали лошади, и я убеждён, что следы ведут к вам.

Хельги сказал:

– Так с нами доселе никто говорить не решался, и мы приложим все силы, чтоб расквитаться за враждебное слово.

Хромунд сказал:

– В обычае викингов наживать добро грабежом и насилием, но лишь воры утаивают его.

Хромунд справлялся у Торира, где тут правда, и что Ториру об этом деле известно. Торир же заявил, что не может ничего ни подтвердить, ни опровергнуть. Хромунд назвал это словами малодушия. После этого Хромунд велит своим спутникам вызвать всех норвежцев на тинг: он настоял на том, чтобы вызвать всех до одного поимённо [9]. Начали произносить вызов; норвежцы были вне себя, порывались напасть и обещали отомстить, но в этот раз всё ограничилось словами. Затем они расстаются.

Хромунд и его люди едут теперь домой.