Александр Широкорад - Россия и Украина. Когда заговорят пушки…

…Помещики пользовались всяческими способами, чтобы увеличить барщину, и она в Западной Украине, откуда главным образом вывозился хлеб, уже со второй половины XVI века увеличивается чрезвычайно, так что в некоторых местах барщину отбывали уже ежедневно, крестьянин не выходил из барщинного хомута, и жизнь его стала настоящим адом». [64]

Замечу, что малограмотных крестьян делали рабами не только приезжие паны, но и старые русские княжеские и дворянские роды. «Над всем этим разношерстным населением вновь освоенных территорий, как небо над землей, возвышались сказочно богатые магнаты. Самыми могущественными среди них были такие полонизированные украинские династии, как Вишневецкие, Острожские, Зларажские и Корецкие, а также чистокровные поляки – Замойские, Конец-польские, Калиновские, Оссолинские и Потоцкие. К началу XVII в. их громадные латифундии охватывали большую часть пограничья. Так, в Брацлавском воеводстве из общего количества 65 тыс. дворов 60 тыс. принадлежало 18 магнатским семействам. Богатейший магнат Ярема (Иеремия) Вишневецкий – внучатый племянник прославленного Байды – только на Киевщине владел 7,5 тыс. имений и вдобавок контролировал почти всю Полтавщину. По некоторым подсчетам, на его землях проживало около 230 тыс. крестьян. Никогда, пожалуй, ни один помещик не только в Речи Посполитой, но и во всей Европе не имел столь обширных владений. Более того, множество суверенных князей и герцогов тогдашней Западной Европы далеко отставали от польско-украинских магнатов по размерам своих государств и числу проживающих в них жителей. Так что недаром магнатов часто называли «корольками».

Собственно говоря, они и жили по-королевски, и поступали как суверенные владыки, процветая в великолепных дворцах, украшенных голландской живописью и восточными коврами, окруженные пышным двором, охраняемые собственными армиями, не боясь короля, не считаясь с законами королевства. Так, один магнат, некий Лящ, известный своим жестоким обращением с крестьянами, грубо досаждал и дворянам, за что 236 раз приговаривался к ссылке. Но благодаря поддержке других могущественных магнатов ни один из этих приговоров так и не был приведен в исполнение, а Лящ обнаглел настолько, что приказал сшить себе костюм из постановлений королевского суда и являлся в нем ко двору короля. Этот пример, пусть даже исключительный, показывает, насколько возросли мощь и спесь магнатов и как низко упала королевская власть». [65]

Внимательный читатель уже, наверное, заметил, что я стараюсь побольше цитировать украинских историков-националистов, дабы избежать обвинений в предвзятости.

Закабалению крестьянства в Малой и Белой. Руси в первой половине XVII века сильно способствовал и субъективный фактор – Тридцатилетняя война (1618–1648 гг.). С самого начала войны в Западной Европе возникла нехватка продовольствия, а затем и голод. По данным профессора О.Л. Ванштейна, в 1610–1620 гг. в Данциге ласта ржи стоила 42 гульдена, а в Амстердаме – 44. В 1623 г. – 138 и 200 гульденов соответственно, в 1630 г. – в Данциге 362 польских злотых, в Амстердаме – 420 гульденов. В 1620–1630 гг. только через порты Данциг и Кенигсберг экспортировалось ежегодно 1,2 млн пудов польского и украинского хлеба (около 20 тыс. тонн). [66]

Надо ли говорить, как обогатилась шляхта за счет польских и русских хлопов!

В первой половине XVII века началось и ополячивание Малой и Белой Руси. В XX веке как большевики, так и украинские националисты будут утверждать, что к началу XVII века сформировались украинская и белорусская народности, украинский и белорусский языки. Но, увы, фактов, подтверждающих это, нет, и никогда не использовался термин «Украина» в качестве альтернативного обозначения Малой Руси.

Как уже говорилось, к XII веку все земли, входящие в состав Киевского государства, от Перемышля до Курска и от Канева до Белого моря, называли однозначно – Русью или Русской землей. После фактического распада Киевского государства на отдельные княжества способом обозначения принадлежности населения той или иной «земли» становилось название, производное от названия города, являвшегося административным центром данной земли (так называемые урбанизованные политонимы), – «ростовцы», «новгородцы», «галичане» и т. д. В таких названиях, разумеется, отражалось сознание не этнического, а территориально-политического единства. В пользу именно такого их понимания говорит и то обстоятельство, что население более мелких единиц, входивших в состав земли – отдельных уделов или административных округов, – обозначалось подобным же образом.

Количество земель было сравнительно, небольшим – Черниговская, Переяславская, Киевская и Рязанская на юго-востоке; Галицкая и Волынская на юго-западе; Полоцкая, Смоленская, Новгородская на северо-западе; Ростово-Суздальская на северо-востоке. Тем не менее все эти земли считались русскими.

Вот, к примеру, в договоре 1316 г. галицко-волынских князей Андрея и Льва Юрьевичей с Тевтонским орденом эти князья носят титул «duces totius terre Russiae, Galicie et Ladimirie».

Их преемник Болеслав Юрий Тройденович в договоре с Тевтонским орденом 1325 г. именовался «dei graciae dux Russiae». В грамотах Андрея Юрьевича краковским и торунским купцам 1320 г. он фигурирует с титулами «dux ladirniriensis et dominus terrae Russie», «dux Ladimirie et dominus Russie». В договоре 1352 г. между польским королем Казимиром и Литвой сказано: «городов оу Роускои земли новых не ставити», упоминается «Русь, што Литвы слушаеть» и «Русь, што короля слушаеть», говорится, что делать, «аже побегнет русин а любо руска». В более позднем договоре 1366 г. указывается, что судьи короля должны судить «полянина по польскому закону… а русским судиам судити… и вину взяти по русскому закону».

Таким образом, и власти, и население Галицко-Волынской земли продолжали отождествлять себя с Русью.

Особый интерес представляет «Список русских городов дальних и ближних», составленный около 1396 г. в канцелярии митрополита всея Руси Киприана. Особенность этого памятника письменности состоит в том, что в нем русские города поделены на ряд территориальных комплексов, наделенных особыми названиями.

Примером может служить помещенный в нем перечень «волынских градов». Перечень охватывал территорию Гали-чины, Волыни и части Западной Белоруссии (Пинск, Брест), соответствуя границам Галицко-Волынской Руси второй половины XIII – начала XIV века. Таким образом, для составителей списка как бы не существовал факт раздела этого политического образования между Великим княжеством Литовским и Польшей.

Русские города в «Списке…» были разделены по географическому принципу, а не по принадлежности к Великому княжеству Литовскому, Польшей Великому княжеству Владимирскому.