Барбара Картленд - Таинство любви сквозь призму истории

Обычная плата за услуги девушки такого типа составляла полгинеи или гинею. Их следовало сперва угостить ужином или хотя бы выпивкой. Многие завоевывали дурную репутацию, требуя в последний момент больше условленной платы. Если мужчина протестовал, девушка звала сутенера, и клиента выгоняли, заставив заплатить, сколько следовало, ничего не получив взамен.

Под яркими газовыми фонарями Хеймаркет шныряли проститутки, еще тоньше разработавшие этот вид криминальной деятельности. Они были гораздо моложе, некоторые всего тринадцати-четырнадцати лет, часто встречались в районе Лестер-сквер, где, как известно, стоили дешевле.

Слабо освещенные кофейни с опущенными жалюзи, уведомлявшие: «В заведении предоставляется ночлег», использовали этих девушек. Они были опытными карманницами и входили в молодежные шайки, которые сопровождали их в прогулках по аллеям на Друри-Лейн или очищали карманы клиентов, пока Девушки их развлекали.

В большинстве борделей выходить проституткам не разрешалось, но в заведениях особого типа использовались «жилицы». Они работали в борделях, но прогуливались по улицам, особенно по Стрэнду 51, во взятой напрокат дорогой одежде, добывая клиентов.

Женщины постарше прикидывались попрошайками, а неотступно следовавшие за ними сутенеры следили, чтобы они не увели клиента в дом свиданий и не сбежали с деньгами и драгоценностями.

Еще ниже обитательниц борделей по рангу стояли жуткие ведьмы, которые бродили в парках, кишели в портовых борделях или собирались вокруг бараков. В те времена в районе Лондона всегда находились десятки тысяч солдат.

Никакая фантазия не позволит связать их деятельность с любовью. Это был последний предел деградации порочной жизни метрополии в викторианском веке.

Фабричные условия развращали несчастных рабочих юношей и девушек. Опьяненные быстро растущим богатством хозяева прядилен и ткацких фабрик в полной мере использовали «возможность удовлетворить свою похоть, держа под личным контролем множество женщин».

В 1833 г. современник писал:

«На фабрике успешно одну за другой подыскивают жертв… незаконные интимные отношения считаются скорее почетом».

Когда Комиссия по эксплуатации детей опубликовала в 1840-е гг. изображения йоркширских «ломовиков» – девочек в возрасте от семи до двадцати одного года, работавших в шахтах обнаженными по пояс среди мужчин, нередко тоже обнаженных, – лорд Лондондерри пожаловался, что эта публикация «разжигает страсти» и вызывает у него тошноту.

В результате в Лондоне возник постоянно растущий спрос на девственниц. Поскольку фабричные и рудничные девушки теряли всякое подобие девственности задолго до того, как попадали в столицу, приходилось искать в другом месте.

Снаряжались охотничьи экспедиции по деревням, в парках приставали к нянькам, сводни караулили на стоянках экипажей и железнодорожных станциях. Бесчестные доктора и знахари-шарлатаны сколачивали состояние, занимаясь проститутками и умело воссоздавая плеву.

В атмосфере, полной секса и ханжества, в литературе и искусстве процветала эротика.

Величайшим интерпретатором эротических сюжетов был Томас Роулендсон, необычайно тонкий художник с неподражаемым чувством юмора. Его работы, при всей их непристойности, никогда не изображали сексуальных извращений.

В 1872 г. вышел его альбом с десятью гравюрами, многие из которых хранятся ныне в Британском музее. Вот два типичных примера:

№ 2. «Сельский сквайр опять на коне». Изображена почти полностью обнаженная женщина с плюмажем в волосах и сельский сквайр в одном сюртуке. Есть и стихи – непечатные.

№ 10. «Любопытная распутница». Сцена в спальне: девушка, свесившись с кровати, рассматривает свои прелести в зеркале, которое держит другая девушка. И следующие стихи:

Приблизительно одновременно с выходом этого альбома началась бурная пропагандистская кампания, объявлявшая изображение обнаженного человеческого тела непристойным и аморальным. На одной выставке Королевской академии некий противник наготы пытался проткнуть несколько полотен зонтиком, не вынося вида обнаженной натуры.

При этом, согласно Пизанусу Фракси, ни в одной стране не печаталось столько «грязных снимков», как в Англии. Продавались они главным образом в книжных и писчебумажных магазинах вокруг Лестер-сквер. В 1874 г. полиция, устроив облаву на один такой магазин, обнаружила 130 248 непристойных фотографий и 5 тысяч открыток. В некоторых магазинах покупавшие непристойные снимки клиенты могли за определенную плату познакомиться с изображенной на них моделью.

Все это, разумеется, не затрагивало викторианский дом. Скромность требовала, чтобы у леди не было дог; сама мысль об анатомии нижней части женского тела шокировала.

Респектабельная замужняя женщина, а тем более молодая девушка, считала неприличным пройти врачебный осмотр. Поэтому доктора устанавливали у себя в приемных манекены, на которых пациентки показывали, где у них болит.

Половой гигиены в Англии тоже не существовало. Викторианские фабрики снабжали весь цивилизованный мир ватерклозетами, ваннами, душами, но биде, изобретенные французами еще в эпоху мадам де Помпадур, были здесь неизвестны.

Считалось, что мытье этой части девичьего тела может навести на неподобающие мысли или даже подтолкнуть к мастурбации.

Для решения последней проблемы у мальчиков принимались радикальные меры. На ночь их помещали в специально изготовленные клетки соответствующего размера и тщательно запирали. Некоторые клетки для полной гарантии были снабжены острыми шипами.

Но викторианский дом оказался не защищенным от венерических заболеваний, бурным потоком накрывших в то время крупные города мира.

Нервные и умственные расстройства, паралич сифилитического происхождения поражали самые выдающиеся умы. Их жертвами в 1890-е гг. стали Ги де Мопассан и Фридрих Ницше.

Один американский врач назвал в своей статье гонорею основной причиной бесплодных браков, утверждая, что муж, как правило, заражает жену, причем в первую брачную ночь. Он ввел термин «медовая гонорея», вызвав бурю возмущенных протестов.

И все-таки любовь, исковерканная, искаженная и неправильно понятая, боролась за выживание. В викторианских домах, именуемых обитателями «священным храмом чистой любви», были матери-жены, единственной целью которых оставалась любовь, честь, повиновение своему хозяину и господину.