Хайнц Хене - Черный орден СС. История охранных отрядов

От своего шпика Кизель узнал, что командование вооруженных сил Юго-Востока намерено, как и в Париже, сократить численность управленческого аппарата, и выдворить Турнера из Сербии. Поводом послужило направление в Сербию представителя полиции безопасности и СС высокого ранга.

Военное командование решило поиграть на нервах Турнера, выселив его из служебной квартиры и запретив подписывать любую документацию, а тем более ее отправку, так как командующий «обнаружил в одном из его донесений непозволительную критику в адрес своего управления». А начальник штаба командования, полковник Герман Фёрч, сообщил Турнеру: «Полагаю, что дальнейшее развитие событий, да и воя обстановка в Сербии не будут в ближайшее время представлять интерес для человека с вашим опытом и способностями».

Турнер забил тревогу, и Гиммлеру удалось добиться отмены запланированной в Сербии реорганизации оккупационных структур. Однако военные получили неожиданную поддержку со стороны вновь прибывшего в Сербию группенфюрера СС Августа Майзнера, у которого сразу же не сложились отношения со своим коллегой из СС по вопросам контроля за сербской полицией, управления имуществом расстрелянных евреев и приоритетов в борьбе с партизанами. Майзнер неоднократно обращался к командованию вермахта призвать к порядку «их» начальника административного отдела.

Август Майзнер относился к числу тех фюреров СС, выходцев из армии и полиции, которые испытывали ностальгию по войсковому товариществу и военной форме, полагая в душе, что вермахт должен быть единственным носителем оружия в стране. Бывший адъютант Гитлера, генерал-лейтенант Энгель, рассказывал, что даже такой высокопоставленный чин в иерархии СС, как обергруппенфюрер СС Карл Вольф, «испытывал, будучи бывшим гвардейским офицером, тяготение к вермахту».

Подобным же образом обстояло дело с бывшим саперным обер-лейтенантом Артуром Нёбе, который, будучи командиром оперативного отряда Б группы армий «Центр», прислушивался к советам офицеров штаба группы больше, чем к приказам главного управления имперской безопасности.

Даже группенфюрер СС Оберг, о котором мы упоминали выше, никогда не скрывал того уважения и даже обожания, которые он испытывал к бывшим товарищам по оружию и, в частности, к генералу Карлу Генриху фон Штюльпнагелю. После покушения на Гитлера он спас нескольких заговорщиков, а командующий немецкими войсками во Франции генерал Штюльпнагель как-то заявил: «Если бы Оберг мог поступить, как ему хотелось, думаю, что он был бы на нашей стороне».

Для ряда эсэсовских фюреров военная компетентность вермахта была настолько очевидна, что они в случае необходимости обращались за консультацией и советом к генералам. Начальник служб СС и полиции безопасности в Центральной России, группенфюрер СС Геррет Корземан, подтвердил это столь наглядно, что привел в ярость Гиммлера, снявшего его с должности и направившего в порядке наказания в войска СС.

Когда летом 1943 года Корземана стали упрекать, что он слишком поторопился оставить Кавказ при отступлении оттуда войск, Корземан обратился с письмом к генерал-фельдмаршалу Эвальду фон Клейсту с просьбой подтвердить его нахождение на своем посту до тех пор, пока в этом была необходимость.

«Письмо это глупое и представляет собой попытку втереться в доверие, что бросает тень на СС и в особенности на рейхсфюрера СС», – прокомментировал тогда начальник административного управления Бергер.

Гиммлер жестоко пресекал любые попытки заигрывания с вермахтом, считая, что генералы стремятся расширить сферу своего влияния, используя старые связи, чтобы положить конец экспансии СС. Вместе с тем в качестве другого противника СС он усматривал СА.

Оставшиеся в живых соратники Рёма были низведены до положения ветеранского союза. Однако ненависть к убийцам своих товарищей 30 июня 1934 года в рядах штурмовиков не затихала. Да и начальник штаба СА Виктор Лутце не забыл жаркие дни лета 1934 года, когда он, ослепленный преданностью к Гитлеру и подгоняемый чувством карьеризма, по сути дела, предал Рёма.

Он не простил Гитлеру его кровавую оргию и был полон желания отомстить эсэсовским убийцам, но понимал, что СА слаба и открыто выступить против СС не может. Штурмовикам требовался союзник, которого они видели в вермахте.

Лутце был готов к сотрудничеству с вермахтом против СС сразу же после падения фон Бломберга и Фрича. Во время закладки памятного камня при строительстве автозавода «Фольксваген» в Вольфсбурге в мае 1938 года, Лутце отвел в сторону генерала Улекса, ярого противника нацистской партии, и заявил ему о необходимости использования отставки Фрича для свержения Гиммлера, начавшего набирать силу. На вопрос генерала, как поступит СА в случае выступления вермахта против СС, Лутце ответил без колебаний: «Она будет, безусловно, на стороне вермахта!»

Когда же Улекс спросил, как быть, если Гитлер поддержит шефа СС, Лутце сказал: «Фюрера надо будет по возможности пощадить».

Улекс истолковал его ответ по-своему, посчитав, что, если фюрер не захочет быть на нашей стороне, его следует свергнуть".

В заключение разговора Улекс заверил Лутце, что поставит в известность о его плане генерал-полковника барона фон Фрича и его преемника Вальтера фон Браухича. Но только в том случае, если Лутце сможет представить доказательства, что шантажист Шмидт действовал по принуждению гестапо, выступая против Фрича.

Когда Улекс через две недели получил сообщение о готовности Лутца представить необходимые доказательства, он тут же пошел к Фричу и Браухичу. Однако ни тот ни другой не согласились поддержать планы Лутце. Главнокомандующий сухопутными войсками фон Браухич, отрицательно относившийся к режиму, но верный присяге, вновь поверил Гитлеру.

Лутце тем не менее не оставил своих попыток склонить Браухича к совместному выступлению против СС, используя свое с ним родство по линии жены, становясь все более настойчивым по мере ухудшения военной обстановки и усиления СС. Деятельность его не осталась вне поля зрения партийных бонз. Министр пропаганды Геббельс с неудовольствием отметил: «Лутце, используя свои семейные связи с Браухичем, все более резко выступает против СС. Он повсюду наводит критику и выражает недовольство, считая, что СА отодвинута на задний план. Следовательно, он попал не в те руки».

А 12 марта 1940 года группенфюрер СС Бергер констатировал: «Поведение начальника штаба СА Лутце начинает становиться опасным не только в отношении СС, но и партии. Устраиваемые им товарищеские вечера, особенно совместно с вермахтом, Лутце использует для пропаганды против СС, причем в форме, недостойной порядочного человека… Считаю необходимым установить за ним наблюдение».