Хайнц Хене - Черный орден СС. История охранных отрядов

«Это – не наша война, это – война Риббентропа!» – признался в тот период времени Геринг.

Таковым было мнение и некоторых эсэсовских руководителей. Бывший посол Ульрих фон Хассель, видная фигура немецкого движения Сопротивления, узнал об этом в октябре 1939 года. При встрече с графом Вельцеком, бывшим немецким послом в Париже, тот сказал ему, что надо как можно быстрее прекратить войну. Хассель записал тогда в своем дневнике: «Он [Вельцек] общается с такими представителями руководства СС, как Штуккарт и Хёном, и утверждает, что они думают в принципе как и мы [сопротивленцы], рассматривая мысль о целесообразности сдачи Риббентропа, на съедение. В их кругах обсуждается даже состав нового министерства иностранных дел». Приведенные им подобные факты показывают довольно четко, что эти круги не разделяли слепой уверенности нацистского руководства в окончательной победе. Так, даже на гребне военных побед Хассель писал: «Об исходе войны эти люди думают по-прежнему скептически и без ложного ура-патриотизма».

Это, однако, не означало потерю руководством СС внутренней убежденности в правоте политики силы, проводимой Гитлером. Охранные отряды, как и прежде, были готовы выполнить любой варварский приказ фюрера, шла ли речь о ликвидации евреев как народа, о планировании нового наступления на фронте, освобождении Бенито Муссолини из-под ареста или предотвращении отделения одного из сателлитов от Германии.

Исключение составляла лишь интеллигенция в составе элиты СД. Она была достаточно умна, чтобы не поддаться на лживую пропаганду апостолов теории необходимости завоевания жизненного пространства для немецкого народа. В оккупационной политике различались значительные нюансы в понимании господствующего положения «черного ордена» и отношений господ и рабов. Гитлеровское руководство не хотело понимать, что своей голой логикой завоевателей и нежеланием видеть различий в тех или иных странах Европы оно способствует возникновению движения Сопротивления в них.

То, что вдалбливалось Гитлером в отношении поведения в оккупированной части России, осуществлялось и в Европе. Как заявлял Гитлер, речь идет в основном о том, чтобы «разделить громадный пирог в целях установления своего господства и управления его частями и их эксплуатации». Во всем мире, кроме Германии, не должно быть автономных государств и народов, и могут допускаться лишь наместничества централистской супердиктатуры. На совещании имперских наместников и гауляйтеров в 1943 году Гитлер поучал: «Небольшие государства должны быть ликвидированы как можно скорее, и в единой Европе установлен новый порядок».

Оккупированные немцами государства не должны были иметь никакой национальной автономии. Фюрер предупреждал: «Самоуправление является прямым путем к самостоятельности. Демократическими средствами нельзя удержать того, что взято силой».

Этой программе руководство СС противопоставляло более интеллигентную, но не менее спорную в моральном отношении политику «кнута и пряника». Путем переходов от жесткости к более мягкому обращению в вопросах оккупационной политики оно пыталось установить шаткий консенсус между победителями и побежденными. Так, например, Бест говорил: «Во взаимоотношениях между народом-победителем и другими народами следует исходить из того, что его руководящее положение не может сохраняться длительное время вопреки их воле, так как жизнь не допускает принуждения и обмана».

В 1942 году он писал в журнале «Рейх, народный порядок и жизненное пространство»: «Установление общенародного порядка на территории, на которой проживают различные народы, и управление ими для сильнейшего из них будет являться высшей ступенью саморазвития, поскольку оно, исходя из законов жизни, обеспечит долговременное существование и прогресс и не допустит гибели, наступающей обычно после короткого всплеска мании величия и господства».

Райнхард Гейдрих был первым, кто попробовал проводить собственную оккупационную политику. Обергруппенфюрер СС, шеф СД и начальник главного управления имперской безопасности был в сентябре 1941 года назначен заместителем имперского протектора в Богемии и Моравии, где стал фактически единовластным хозяином положения.

Свое появление в Чехословакии Гейдрих отметил волной террора, из-за чего получил прозвище «мясник из Праги». Он провел первый показательный процесс в истории национал-социализма, на котором буквально через несколько часов разбирательства дал указание приговорить к смертной казни чешского премьер-министра Алоиса Элиаша. Гестаповские команды разгромили группы чешского движения Сопротивления и арестовали многих оппозиционеров. Ежедневно Гейдрих докладывал в штаб-квартиру фюрера об «успехах» кампании террора. За какие-то две недели чешское движение Сопротивления было почти полностью ликвидировано вместе с примкнувшими к нему прозападными и коммунистическими группировками.

Достигнув своей цели, Гейдрих отменил суды. Вместо «мясника» появился новый протектор – «благотворитель», объявивший об окончании политических преследований и ставший обхаживать чешских рабочих и крестьян, натравливая их на буржуазную интеллигенцию, в которой видел ядро сопротивления. Поскольку он получил задание повысить объем промышленной и сельскохозяйственной продукции Чехословакии, Гейдрих отменил целый ряд ограничений, ставивших чехов в разряд людей второго сорта.

Гейдрих повысил норму жиров для 2 миллионов чешских рабочих, выделил 200 000 пар обуви для людей, занятых в военной промышленности, и реквизировал лучшие гостиницы на всемирно известных курортах Богемии для организации в них пансионатов, предназначенных для отдыха чешских рабочих. Одновременно он реорганизовал систему социального обеспечения.

«Впервые даже для демократической Чехословакии он ввел общественное признание рабочих и крестьян», – отмечал английский биограф Гейдриха Чарльз Уигтон. Вместе со своей супругой Линой протектор принимал различные чешские делегации, создавая видимость того, что чехи примирились с немецким господством.

Сообщения о примиренческих успехах эсэсовского генерал-губернатора шокировали Эдуарда Бенеша, возглавлявшего чешское правительство в изгнании в Лондоне. Кладбищенское спокойствие в протекторате грозило парализовать деятельность демократических сил, к тому же пассивность населения Богемии и Моравии отрицательно сказывалась на позициях эмигрантского правительства в переговорах с союзниками. Только активное движение Сопротивления могло сделать его правительство легитимным и дать ему возможность требовать от союзников учета чешских интересов после окончания войны. Но достичь этого было невозможно, пока немцы во главе с Гейдрихом проводили свою гибкую оккупационную политику. Единственную возможность активизации сопротивления правительство Бенеша видело в устранении Гейдриха. Убийство заместителя имперского протектора могло вызвать жесткие ответные меры немцев, но без них чешское сопротивление теряло свои цели.