Хайнц Хене - Черный орден СС. История охранных отрядов

Престижу СД был нанесен существенный урон, так что партийному руководству пришлось даже принять меры для ее моральной поддержки.

В глазах историков СД с первых же шагов своего существования представляла собой своеобразную тайную секту, по выражению Ойгена Когона, «носительницу даже в рядах партии ужаса и страха».

В действительности же в первые годы нацистского режима СД представляла собой скорее некую группировку высокоинтеллектуальной молодежи. Однако она уже тогда выполняла важнейшую функцию по охране партийного руководства.

После 30 января 1933 года с трудом сколоченная в голодные годы НСДАП стала разваливаться. Партийная элита заняла в Берлине командные государственные посты, партийные же бонзы среднего и нижнего звеньев в провинции, захватив добычу, превратились в феодалов. И в этих джунглях противостоявших друг другу партийных клик только СД оставалась централизованной организацией партийного руководства. Зачастую в сотрудничестве с полицией СД вела наблюдение за интригами новых господ, создавая систему контроля.

Организаторы слежки могли при этом сослаться на задание партийного руководства, призвавшего их разоблачать вражеские элементы в НСДАП. В июне 1934 года Рудольф Гесс заявил, что СД – единственная контрразведывательная организация партии.

Романтика секретной службы и противопоставление СД «маленьким Гитлерам» привлекли в нее группу молодых интеллектуалов, ставивших своей целью, наряду с профессиональным продвижением по службе, «улучшение национал-социализма», как потом писал один из них – Гюнтер д'Алквен [110].

Они пришли в СД, оставив позади себя руины социальной дезинтеграции, охватившей среднее сословие Германии в 30-е годы, будучи арьергардом бюргерства, в довоенные ценности которого уже не верили. Юноши 1900-1912 годов рождения находились на флангах молодежного движения, воспитываясь в духе противления неустойчивой демократии Веймара и стремления к созданию на месте «декадентской» республики нового, лучшего, специфически немецкого государства, превосходящего во всех отношениях западные государственные образования.

Разложение бюргерства, травма Версаля и представление о том, будто бы строжайшая дисциплина и личная самоотверженность смогут поднять отечество на прежнюю высоту, связывало этих людей. Патриотические лозунги учителей подкреплялись их энтузиазмом Многие юноши изучали юриспруденцию, а надо отметить, что в немецких университетах того времени господствовало представление о приоритете государственной власти. Студенты воспитывались в позитивистских традициях права, в соответствии с которыми профессор Бергбом еще в 1892 году заявил, что даже самый мерзкий закон имеет для юриста обязательную силу.

Таким образом, будущие правоведы превращались в юристов-функционеров, считавших своей главной задачей обеспечение требований государственной власти путем создания системы законов и предписаний. Государство было для них божеством, которому необходимо приносить любую жертву. Право имело поэтому одну-единственную функцию – предоставление государству необходимых юридических средств, чтобы оно могло беспрепятственно осуществлять свои намерения и планы.

Но какому государству они намеревались служить? Диктатура вполне соответствовала вождистскому умонастроению молодежи, так как переносила ответственность с безликого общества на вполне определенного человека из плоти и крови. Для сыновей бюргеров такая диктатура вполне могла быть и национал-социалистской. Готовность к принятию диктатуры росла по мере того, как на глазах молодых немцев заканчивалась социальная катастрофа бюргерства. Экономический кризис 30-х годов полностью оторвал молодежь от ее исторических корней, ибо и она была охвачена антикапиталистическим протестом своих отцов.

Недовольство международными банками и концернами содействовало укоренению в сознании многих из них мнения, что антисемитизм – верное средство для осуществления экономических реформ. При этом укоренилась доктринерская догма господства, связанная с харизматическим фюрером. Лишение социальных корней принесло с собой постепенный отход от нравственных основ буржуазного общества. Господство и власть, как таковая, сделались этической нормой самозванной элиты, выросшей из вульгарного национал-социализма.

В результате среди молодежи стало господствовать мнение, что новый порядок в третьем рейхе должен носить «разумный характер», диктатура одного человека – быть рациональной, а сама национал-социалистская революция – соответствовать основным правилам человеческого общежития. На деле же молодые национал-социалистские интеллектуалы столкнулись с примитивным стремлением к власти, пустой болтовней бонз и конъюнктурщиков, манией величия партийных аппаратчиков. Таковым третий рейх они себе не представляли.

И тут они узнали, что в СС создана организация, имеющая своей задачей вскрытие возникших в государстве недостатков и их исправление. Организация эта имела определенное влияние, так как за СД стоял Генрих Гиммлер, человек, стремительно идущий вверх. Для многих СД была надеждой и спасением. Сын ганноверского крестьянина, юрист и экономист Отто Олендорф, 1907 года рождения, член НСДАП с 1925 года, одним из первых разобрался в ее сущности.

Преподаватель в Кильском институте мировой экономики, он вместе со своим другом и учителем, профессором народного хозяйства Йенсом Петером Йессеном выступал против того, что считал вырождением национал-социализма, – государственно-социалистических, коллективистских направлений в партии. В конце концов он оказался на допросе в государственной тайной полиции. В письме своей жене Олендорф жаловался: «Во мне что-то изменилось. У меня нет более прежнего беспечного чувства безопасности в борьбе за наш национал-социализм».

Для него это был конец, так как партия не разрешала ему публично выступать с кафедр. Выход из создавшегося положения ему подсказал Йессен, который посоветовал обратиться к профессору Райнхарду Хёну, занимавшему тогда должность начальника отдела в центральном управлении СД в Берлине, располагавшемся на Вильгельмштрассе, 102. Олендорф отправился туда и был удивлен тем, что Хён привлекает к себе критически думающих людей. Так он был принят в СД.

Вместе с ним в СД пришли и другие интеллектуалы. К молодым сотрудникам службы безопасности первого периода теперь добавились еще более молодые национал-социалистские академики. К гессенцу Бесту и саксонцу Херберту Мельхорну в октябре 1933 года присоединился журналист Герман д'Алквен, а затем юрист из Вильгельмсхафена Герман Берендс.