Эдвард Радзинский - Распутин

Лучшую кандидатуру найти было трудно – думец, но лидер правых, к тому же неукротимый борец со шпионажем, что немаловажно: слухи вокруг Распутина и царицы не умолкали. И наконец, Хвостов – русский, что весьма благоприятно при обилии немецких фамилий в «верхах». Андроников хорошо его знал (как, впрочем, и всех мало-мальски значительных людей) и не сомневался, что Хвостов пойдет на любые условия, чтобы взойти на Олимп. Видимо, после разговора с Хвостовым он сумел убедить в этом и Распутина. Мужик еще помнил холодный прием, оказанный ему Нижегородским губернатором, но Андроников, вероятно, сумел ему доказать, что прежнего гордого Хвостова не существует – есть новый, который понимает: чтобы быть министром, надо служить «Нашему Другу». Колебания Распутина были окончательно опрокинуты предложением князя назначить заместителем будущего министра Белецкого, с которым Распутин уже встречался и в чьей преданности был убежден. Белецкому должен был отойти департамент полиции и, следовательно, охрана Распутина. И когда «Наш Друг» согласился, Хвостов, пройдя «смотрины» у Вырубовой, проследовал к царице.

Из показаний Хвостова: «Императрица приняла меня милостиво и намекнула... что, хоть я и не безгрешен по отношению к Распутину, она уверена, что глаза у меня раскроются... и она не будет против моего назначения, если только охрана Распутина будет лежать на Белецком».

Но пока Аня и царица вместе с Андрониковым обсуждали будущие назначения, в Думе произошло опасное событие.

С удалением великого князя Николая Николаевича общество и Дума столкнулись с новой реальностью. Итак, был новый Верховный главнокомандующий, которого считали неспособным возглавлять армию, был старик-премьер Горемыкин, которого считали неспособным возглавлять правительство, ибо он находился под абсолютным влиянием царицы. Были упорные слухи о готовившихся назначениях, которые теперь, в отсутствии царя, стали прерогативой Государыни. И была угроза формирования кабинета «темных сил» под незримым премьерством полуграмотного мужика, который вот-вот вернется в столицу...

Так полагала Дума. И 2 5 августа 1915 года свершилось невозможное – 300 депутатов из 442 объединились в так называемый «Прогрессивный блок». Все эти весьма разные, а подчас и попросту ненавидевшие друг друга люди сплотились под знаменем борьбы с «темными силами». Блок должен был без потрясений отстранить от власти царицу и Распутина и повести страну к созданию подлинно конституционной монархии. Для этого следовало добиться отставки Горемыкина и создания «правительства доверия», ответственного перед Думой. Блок выступал под лозунгом «Массы остаются спокойными, за них говорит Дума».

В то же время Гучков готовил очередной думский запрос – о дебоше Распутина в ресторане «Яр». И тогда Хвостов доказал, что заслуживает доверия «Нашего Друга»...

Из показаний Вырубовой: «Хвостов рассказал, что... готовится запрос в Думе. Они (депутаты. – Э. Р.) просили подписи Хвостова, но он отказал и заметил, что если этот вопрос будет поднят, то амнистия (в то время готовился указ царя об амнистии заключенным. – Э. Р.) не будет дарована. Они подумали и... отказались от запроса».

30 августа Аликс писала Ники: «Следовало бы отделаться от Гучкова, но только как? Вот в чем вопрос. В военное время – нельзя ли выудить что-нибудь, на основании чего его можно было бы засадить?.. Ведь омерзительно видеть его игру, речи и подпольную работу... Говорят, будто Он (Распутин. – Э. Р.) живет сейчас в Царском Селе, точно так, как раньше утверждали, будто здесь находится Эрни...»

Действительно, самые невозможные слухи гуляли по столице, пока «Наш Друг» по-прежнему сидел в Покровском, ожидая обещанных перемен. Он боролся за сына. Он понимал, что его жалкий, почти слабоумный отпрыск погибнет на фронте... И мужик отправил в Петроград жену Прасковью – вымолить у «царей» разрешение, чтобы сына оставили дома. Он посылал умоляющие телеграммы... И опять Аликс просит Ники: «Не можешь ли ты разузнать, когда призывается Его губерния, и тотчас мне это сообщить?.. Касается ли это Его сына?.. Пожалуйста, поскорее ответь... Прилагаю прошение Нашего Друга, напиши сверху свою резолюцию. Мне кажется, что эту просьбу вполне можно удовлетворить».

Но царь опять промолчал. И опять она его просила: «1 сентября... Наш Друг в отчаянии, что Его сына призывают. Это Его единственный сын, который в отсутствии отца ведет все хозяйство».

И на сей раз Ники смолчал. Он не мог объяснить ей, что царь может менять министров, но оставить сына Распутина дома он не может – это было бы прямым вызовом обществу. Аликс, сосредоточенная на борьбе за «наших», как-то запамятовала, что не так давно на фронте был убит сын великого князя Константина Константиновича Олег, совсем мальчик И отец не выдержал горя, его задушил приступ грудной жабы... Как же он мог освободить от службы сына Распутина?!

Но Аликс, как всегда, упорно добивалась своего: «11 сентября... Я понимаю, что мальчик должен быть призван, но можно устроить его санитаром в поезде, или чем-нибудь вроде этого... Он единственный сын... Так хочется помочь и отцу, и сыну...»

Сына Распутина призовут, но в конце концов она сумеет устроить его в свой санитарный поезд...

В Думе не прекращались негодующие разговоры о скором назначении угодных мужику министров, о том, что премьер Горемыкин ездит теперь на доклады к царице.

6 сентября Зинаида Юсупова писала сыну в Крым своим забавным шифром: «Общее настроение отвратительное. Нафталиновая шуба (Горемыкин. – Э. Р.) продолжает ездить к Валиде (Аликс. – Э. Р.)... Она прямо торжествует!»

В Москве – столице антираспутинской оппозиции – выступил Владимир Гурко, почтенный человек правых убеждений, камергер, член Государственного Совета. Одна фраза, сказанная им, облетела всю Россию: «Мы желаем сильной власти... мы понимаем власть с хлыстом, но не под хлыстом».

«Это – клеветническая двусмыслица, направленная против тебя и Нашего Друга. Бог их за это накажет», – написала царю Аликс 8 сентября.

Мужик понял: он, который столько раз спасал царского сына, своего единственного – не защитил. Сына забрали в армию. И тогда Распутин тяжко запил. В нем окончательно проснулся «Темный» – человек-зверь...

Из донесений агентов: «Сентябрь, 5... Темный находился в гостях у брата... Туда же пришел отец и начал ругать его самыми скверными словами. Темный, как бешеный, выскочил из-за стола, вытолкнул отца за дверь, свалил на землю и давай бить кулаками... Отец кричал: „Не бей, подлец!“... пришлось их силой растаскивать, у отца оказался подбитый глаз, так что весь закрылся. Оправившись, старик стал еще пуще ругать Темного, грозя рассказать, что... он (Григорий.– Э. Р.) ничего не знает, а только знает Дуню (Печеркину. Э. Р.) держать за мягкие части... После этого пришлось Темного удерживать от вторичного нападения на отца».