Александр Куропаткин - Русская армия

При производстве столь важной реформы ближайшие сотрудники государя, задаваясь высокой целью скорейшего пробуждения общественной жизни, дали крестьянам самоуправление в таких широких границах, которые не соответствовали развитию крестьян.

Выборные от крестьян были ответственны перед сходами крестьян, и этим сходам было предоставлено бесконтрольно распоряжаться разделом и переделом земель, ссудо-сберегательными кассами, запасными хлебными магазинами, распределением налогов и повинностей. Крестьяне, перейдя после сильной помещичьей власти к самоуправлению, при отсутствии опекаемой и направляемой власти, начали испытывать неурядицу в своем общественном быту и терпеть от произвола своих выборных. Еще в короткий период деятельности мировых посредников существовала власть, которая могла ограждать нарушенные права как крестьян, так и бывших помещиков, но при дальнейших переменах — мировых судьях, земских начальниках — обособленность крестьянского быта сохранилась, а попечительство к увеличению достатка крестьян и поддержанию их нравственности не создавалось.

Это попечительство с внешней стороны выражалось заботами земства об увеличении школ, улучшении врачебной части, улучшении путей сообщения, но распорядительные органы земства — земские управы, являясь, главным образом, приходо-расходчиками земских сумм, не имели какой-либо власти к улучшению многих важных сторон жизни крестьянского населения.

К тому же деятельность земств скоро пришла в столкновение с деятельностью администрации, что отразилось на умалении размера и значения земской деятельности и повлияло на уход из числа земских деятелей многих горячо преданных делу лиц. Явилось стремление обратить земские управы в канцелярии, а председателей и членов земских управ — в чиновников. Не вполне удачными оказались и старания создать в лице уездного предводителя дворянства власть, объединяющую различные интересы уезда.

В действительности предводитель дворянства обратился в председателя многочисленных собраний и комиссий без фактической власти. Общее стремление всех министерств освободить свои учреждения на местах от влияний губернаторов повело к тому, что и губернаторы обратились в чиновников, занятых главным образом текущей перепиской и председательством в большом числе управлений, комитетов, комиссий; создание на местах независимых от администрации представителей ведомств судебного, финансов, народного просвещения, государственного контроля, земледелия и землеустройства повело к тому, что на Руси не оказалось ни начальников губерний, ни начальников уездов. На местах, в уездах и в губернских городах, завелось много лиц, не подчиненных губернатору и сносившихся непосредственно с петербургскими канцеляриями.

Властей развелось много, но объединение их деятельности было перенесено со всей обширной России в Петербург. Последствия — известны: бумаг и отчетов писалось много, но масса русского населения была лишена близкой, сильной и попечительной власти, была лишена национальной, патриотической школы, была лишена руководства и поддержки в пользовании землей, со связанными с земледелием промыслами. Отделенные от других сословий рядом перегородок, крестьяне-земледельцы тщетно пытались при общинном землевладении и трехпольном хозяйстве обеспечить свое существование и уже в 80-х годах прошлого столетия начали выбиваться из сил и слабеть материально и духовно. Упадок значения церковного прихода и роли духовенства способствовал подготовлению почвы для восприятия разрушительных учений заграничного происхождения.

В 60-х и 70-х годах прошлого столетия главное внимание правительства было сосредоточено на реформе административных и судебных учреждений, на развитии разных промышленных предприятий и постройке железных дорог.

Забот со стороны правительства об устройстве земледельческой России в первые 20 лет после освобождения крестьян проявлено было совершенно недостаточно. «Великим актом 19 февраля 1861 года правительство как бы исчерпывает свои заботы, свои обязанности к деревенской России, выведенной на путь самых сложных социально-экономических отношений, от которых одинаково терпели оба наши коренные сословия» [13].

При помощи привлеченных из-за границы иностранных капиталов создалось много промышленных предприятий, появилось большое число кредитных учреждений. Так как цены на хлеб были хорошие, акциз с вина возрастал, то можно было думать, что Россия вступила на прочный путь экономического подъема.

Но произведенные особой комиссией под председательством гр. Валуева и несколькими земствами исследования о положении сельского хозяйства, особенно относительно центральных губерний, показали, что сельское хозяйство в них падает и население изнемогает под бременем накопившихся недоимок. Эти недоимки все росли и в некоторых губерниях достигли 200 %, а в отдельных уездах 570 % годового оклада.

Задолженность землевладельцев к 1880 году превысила 400 млн руб.

В 1884 году государственный контролер установил: «неудовлетворительное положение населения и общий застой в торговле». Земские исследования того же времени, произведенные в 22 губерниях, обнаружили возрастание числа безлошадных крестьянских хозяйств.

«Параллельно упадку с.-х. промысла, параллельно хозяйственному упадку крестьян и землевладельцев шло обогащение капиталистов и случайных людей, наживших себе в короткое время колоссальные состояния на постройке железных дорог, на учреждении банков и других промышленных предприятий и на биржевой игре» [14].

Н. Бунге в следующих строках характеризует внутреннее положение русских губерний через 20 лет после введения реформ императора Александра II:

«Многие преобразования, за первой вспышкой восторга, приносили с собой долю разочарования. Освобожденные крестьяне, ценя и понимая все благо дарованной им свободы, не находили в самоуправлении прочного земельного устройства, достаточного ограждения от неправды, произвола общины и господствующих в ней кулаков и мироедов, а в некоторых случаях, хотя и более редких, чем прежде, от самовластия местной администрации. Помещики, в свой очередь, хотя и были материально вознаграждены за отошедшую от них землю, но не находили вознаграждения за утраченную власть и чувствовали себя разъединенными с крестьянами, с которыми они имели столько общих интересов. Города и земства роптали, не видя в правительстве ни защиты против злоупотреблений собственного самоуправления, ни содействия к разрешению вопросов, не предусмотренных положениями — городовым и земским. Губернская власть чувствовала свой деятельность парализованной изъятием из ее ведения дел, возложенных на местное самоуправление, и предоставлением разным губернским ведомствам большей самостоятельности, вследствие непосредственного, прямого подчинения их центральной администрации. Свобода печати нарушалась запрещениями говорить даже о предметах, которые не имели никакого отношения ни к верховной власти, ни к религии, ни к нравственности (одно время нельзя было свободно рассуждать о классическом к реальном образовании). Судебные уставы действовали наравне с проявлениями административного произвола; учебная реформа водворила ультраклассицизм вопреки господствовавшему настроению общества, и поборники ее оскорбляли общественное мнение, утверждая, что лица, не получившие классического образования, не могут быть развитыми и способными к самостоятельной умственной работе».