Владимир Шигин - Мифы и правда Кронштадтского мятежа. Матросская контрреволюция 1918–1921 гг.

Оценивая в целом деятельность матросов Каспийской флотилии и их руководящего органа Центрокаспия, можно сказать, что, в отличие от Центробалта и ЦК Черноморского флота, каспийцам удалось установить собственную независимую матросскую власть – Диктатуру Центрокаспия. И пусть эта матросская власть была недолгой, свое влияние на ход Гражданской войны в Закавказье она оказала. Кроме этого, приход к власти Центрокаспия наглядно продемонстрировал, что независимая матросская власть практически сразу становится откровенно враждебной по отношению к большевикам. В принципах правления Центрокаспия также легко угадываются и признаки будущей матросской власти мятежного Кронштадта.

Несмотря на все существовавшие в 1918–1920 годах противоречия между большевиками и матросами, несмотря на периодические мятежи, устраиваемые непокорной братвой, это никоим образом не являлось основанием для матросов налаживать отношения с белогвардейцами. К ним матросы в течение всей Гражданской войны относились резко отрицательно. Именно поэтому факты участия матросов в боях на стороне белой гвардии единичны.

Дело в том, что при всех политических разногласиях с большевиками матросы продолжали считать себя главными миссионерами революции и хранителями чистоты идей Октября 1917 года. Да, они были очень недовольны поведением большевиков, которые не только узурпировали советскую власть, но и, по мнению матросов, в определенной мере предали идеалы Октября. Однако переметнуться на сторону врагов большевиков в условиях Гражданской войны значило для матросов предать саму революцию, а на это они пойти не могли. Свой счет большевикам они попытаются предъявить лишь в феврале 1921 года, уже после окончания Гражданской войны. Но это их запоздалое выступление будет безжалостно потоплено в крови…

Важным фактором неприятия матросами белых была ответная реакция на то, что для самих белых именно матросы являлись самым ненавистным символом революционного беззакония, необузданной жестокости и всего самого негативного, что принесла с собой революция. Именно поэтому белые с особой жестокостью поступали с попавшими в плен матросами. Последние, разумеется, прекрасно об этом знали и отвечали на эту жестокость еще большим ожесточением. Офицеры патологически ненавидели матросов («матросню»), а те столь же неистово ненавидели офицеров («кадетов» и «золотопогонников»). В такой ситуации массовое привлечение братвы на сторону Белого движения было просто невозможно.

Именно поэтому белые столкнулись с практически нерешаемой для них проблемой – катастрофической нехваткой матросов для укомплектования корабельных команд. Офицеров у них было более чем достаточно, а вот матросов не было. Выход искали в привлечении солдат, гимназистов, а в отдельных случаях и офицеров. Но решить проблему с квалифицированным рядовым личным составом для кораблей белые так до конца войны и не смогли.

Однако в каждом правиле есть свои исключения. Именно поэтому отдельные матросы все же служили на стороне белых, хотя было их не слишком много и особого усердия в этой службе они не проявляли.

Что касается Балтики и Прибалтики, то там, в годы Гражданской войны, имели место несколько случаев коллективного перехода матросов на сторону контрреволюции. Так, 26 декабря 1918 года во время проведения набеговой операции Балтийского флота, под руководством Ф. Ф. Раскольникова, англичанами были захвачены два советских эсминца «Спартак» и «Автроил». При этом ни офицеры, ни команда практически не оказали никакого сопротивления. Захваченные эсминцы англичане передали эстонцам. Почти все офицеры остались служить на переменивших флаг кораблях. Вместе с ними вызвалась служить эстонцам и машинная команда эсминца «Автроил» в количестве 35 человек. Всех их оставили на своих должностях.

Остальных моряков захваченных кораблей, сохранивших верность советской власти, постигла трагическая судьба. Уже спустя несколько дней после пленения 94 моряка со «Спартака» и 146 матросов с «Автроила» были отправлены в концентрационный лагерь на остров Нарген.

Журнал «Морской сборник» в 1919 году писал: «…Бежавшие из плена моряки-балтийцы команды эскадренных миноносцев «Спартак» и «Автроил» передают о зверствах эстонских белогвардейцев, проявленных по отношению к нашим пленным морякам. Так, 3 февраля сего года ими была расстреляна первая партия матросов со «Спартака». Расстрелу подверглись коммунисты и не коммунисты. Казнь происходила на глазах других матросов в 20 шагах от землянок – жилья пленников на острове Нарген. Появились десятки низкорослых типов в касках с наушниками, с лицами, покрытыми белыми масками. Они отводили обреченных в сторону и почти в упор производили расстрел. Затем появлялся доктор, щупал пульс, свидетельствовал смерть, и трупы оставлялись лежать дня два. Потом рыли ямы, в которые и сбрасывали расстрелянных, рассказывали бежавшие.

В числе расстрелянных 3 февраля 15 человек спартаковцев были матросы: Блуман, Жаринов, Никитин, Кансил и комиссар «Спартака» Павлов. 4 февраля были расстреляны еще 12 матросов-коммунистов с «Автроила». 5 февраля расстреляны еще трое матросов: двое за побег, а третий за хранение револьвера. Вот фамилии расстрелянных 4 и 5 февраля автроильцев: Алексеев Арсений, Богомолов Михаил, Комаров Михаил, Рукавишников Алексей, Красотин, Золотин Петр, Ревягин Дмитрий, Молчанов, Авенев, Трепалов, Винник Иван, Лубинец, Ларионов Михаил, Нутров Константин и Спиридонов. Краснофлотец Спиридонов не был коммунистом, он был рядовым сигнальщиком. А убили его только за то, что, несмотря на активные протесты старшего офицера Омельяновича, он перед сдачею в плен, выбросил в море сигнальную книгу».

В 1963 году свои воспоминания опубликовал, наверное, один из последних оставшихся в живых спартаковцев, бывший машинист И. Михальков: «Нас свезли всех на остров Нарген и бросили в холодные землянки, мрачные, темные помещения без света. Нары без матрасов, сырость. Особенно ужасно был устроен карцер – железный погреб, заваленный сверху каменьями. Ледник-душегубка. В конце января 19-го года нас, моряков эсминца «Спартак», вывели из бараков и построили в один ряд. Комендант лагеря Магер объявил, чтобы все коммунисты вышли на два шага вперед, иначе расстреляют всех. Комиссар В. Павлов вышел первым. За ним – еще пятнадцать человек команды. Третьего февраля из Таллинна прибыл на остров карательный отряд с пулеметами. Комендант объявил, что коммунистов «Спартака» отправляют на суд в город. Но все поняли, что это значит на самом деле. Твердым шагом, с гордо поднятой головой шестнадцать моряков направились в свой последний путь. Они шли к выходу за проволочное заграждение. Первым шагал комиссар Павлов. Лежал чистый нетронутый снег. Казалось невероятным, что вот сейчас, через минуту, он побагровеет от крови, которая еще пока течет в жилах товарищей. Шли спокойно, держась за руки. Комиссар Павлов запел во весь голос: «Мы жертвою пали в борьбе роковой…» Все моряки, шедшие на смерть, подхватили песню прощания. Она звучала недолго. Затрещали пулеметы… На другой день расстреляли коммунистов с «Автроила».