Владимир Шигин - Мифы и правда Кронштадтского мятежа. Матросская контрреволюция 1918–1921 гг.

Утрата политических позиций революционными матросами происходила постепенно. Так, в начале 1918 года матросы были как никогда близки к установлению собственной диктатуры. Они самостоятельно, не оглядываясь на большевиков, творили свою собственную революцию – учреждали свои независимые органы власти, громили контрреволюционного генерала Краснова, казнили Верховного главнокомандующего Духонина и не понравившихся им министров-капиталистов, разгоняли Учредительное собрание и устраивали собственный матросский террор по городам и весям.

Но затем ситуация стала меняться. Перенос большевиками столицы из Петрограда в Москву сразу же лишил матросов реального влияния на большевистское руководство. А последовавшее затем заключение Брестского мира, бегство Балтийского флота из Гельсингфорса и самоуничтожение Черноморского флота в Новороссийске отдалило матросов от большевиков не только идейно, но и морально. Кроме этого, с утратой военно-морским флотом своей роли как важнейшего военно-стратегического объединения автоматически уменьшалась заинтересованность власти и в самих матросах. Это случилось, прежде всего, с черноморцами, которые после уничтожения Черноморского флота в Новороссийске ушли в рассеяние. Немногим лучшим оказалось и положение их коллег-балтийцев, наглухо запертых в Кронштадте.

Попытавшийся было провозгласить и возглавить матросскую диктатуру П. Е. Дыбенко потерпел полный крах и вынужден был спасаться бегством. Закончилась провалом аналогичная попытка возглавить «морскую диктатуру» Балтийского флота и у A. M. Щастного.

К дальнейшему падению реального политического веса матросов и их лидеров привела и ликвидация самостоятельных матросских отрядов в апреле – июле 1918 года, а отчаянные попытки вооруженных выступлений против большевиков как вместе с левыми эсерами в Москве, так и самостоятельно, в лице Минной дивизии Балтфлота, также завершились неудачей. Отдельные герои еще продолжали биться за свои революционные идеалы и совершать подвиги, но они были обречены.

В целом мятежная борьба революционных матросов против гегемонии большевиков, против их «похабного Брестского мира», носила исключительно леворадикальный характер. В определенной мере именно это и подтолкнуло большевиков к установлению жесткой однопартийной системы и к расширению красного террора.

Что касается самих матросов, то события лета 1918 года, помимо всего прочего, ускорили и углубили раскол и разобщенность в их собственной среде. Отныне былого единого матросского революционного братства больше не существовало. Если ранее матросская солидарность превалировала над всеми остальными взаимоотношениями, то теперь зачастую у матросов-большевиков, матросов-эсеров и матросов-анархистов не стало уже ничего общего, и они были готовы к расправе над своими недавними сотоварищами в угоду партийным интересам. Увы, но политические предпочтения не оставили камня на камне от еще недавнего матросского единства. К середине 1918 года мечты матросов о собственной диктатуре окончательно утратили реальность. Отныне с ними как с единой мощной политической и военной силой большевики уже могли не считаться. Так и не состоявшаяся «матросская диктатура» стремительно уходила в небытие. Но революционные матросы оставались революционными матросами. Не сумев учредить собственную диктатуру, они ринулись в самое пекло разгоравшейся Гражданской войны. И по городам и весям России покатилось кровавое «матросское яблочко»…

Весной 1918 года, в связи с угрозой Балтийскому флоту со стороны наступающих германских войск, начальник Морских сил Балтийского моря, командующий Балтийским флотом А. М. Щастный принял решение перевести корабли флота из Гельсингфорса в Кронштадт. Согласно Брестскому мирному договору, заключенному между Советской Россией и кайзеровской Германией 3 марта 1918 года, все русские корабли должны были покинуть финляндские порты, причем предусматривалось, что пока лед не позволяет осуществить переход, на кораблях должны были оставаться лишь «незначительные команды», которые легко могли быть нейтрализованы немцами. Этот поход получил название Ледового. В течение марта – апреля 1918 года из Гельсингфорса и Ревеля в тяжелейших ледовых условиях в Кронштадт были переведены основные силы Балтийского флота. Таким образом Балтийский флот был спасен от вполне вероятного полного уничтожения.

Успешное руководство Ледовым походом подняло авторитет А. М. Щастного среди моряков. Но уже 27 мая он был арестован по личному распоряжению народного комиссара по военным и морским делам Л. Д. Троцкого и на основании материалов, подготовленных Военным контролем: «за преступления по должности и контрреволюционные действия» 20–21 июня был судим Революционным трибуналом при ВЦИК. Свою вину Щастный не признал. В выступлении на суде Троцкий заявил: «Щастный настойчиво и неуклонно углублял пропасть между флотом и советской властью. Сея панику, он неизменно выдвигал свою кандидатуру на роль спасителя. Авангард заговора – офицерство минной дивизии – открыто выдвинуло лозунг «диктатура флота». 22 июня А. М. Щастный был расстрелян.

Арест популярного на Балтийском флоте А. М. Щастного и его последующий расстрел произвели ошеломляющее впечатление на все категории моряков. Реакция отдельных матросских формирований не заставила себя ждать. Так, уже 10 апреля 1918 года произошел совершенно неожиданный для большевиков мятеж в войсковых частях Курска, организованный матросами-анархистами. Матросы создали собственный «военный штаб», располагавшийся в гостинице Ханбека и возглавляемый Карцевым, Маевым и Сухоносовым, установили контроль в привокзальных районах города, обстреливая из артиллерийских орудий отдельные объекты, в том числе и здание губернского Совета. После этого матросы заняли две гостиницы, освободили из городской тюрьмы заключенных. В ходе выступления анархистов имели место погромы, грабежи и аресты. Силами бойцов 1-го Курского революционного полка и красногвардейцев-железнодорожников из отряда Р. С. Кукулдавы удалось частично локализовать мятеж, который был ликвидирован лишь 29 апреля, после прибытия из Москвы отряда, под командованием члена Высшего военного совета, председателя Высшей военной инспекции РККА Н. И. Подвойского. Вместе с матросами-анархистами была арестована и часть командного состава полевого штаба войск Курской губернии, обвиненная в сочувствии анархистам. Главный комиссар Балтийского флота И. П. Флеровский в связи с этим событием телеграфировал в Москву: «Наибольший вред и разложение в массы вносят уходящие из флота матросы». Но это была только проба сил! Главные события были еще впереди.