Джаред Даймонд - Кризис

Геополитические ограничения явно изменились в глобальном масштабе за последнее тысячелетие. В далеком прошлом локальное население оставалось преимущественно самодостаточным, получало и отправляло товары и информацию на относительно короткие расстояния, сталкивалось с военными угрозами только со стороны непосредственных соседей. На протяжении последних пяти столетий коммуникации, экономические и военные связи постепенно глобализировались. Военная угроза с моря распространилась по всему миру: голландцы начали захватывать Индонезию около 1595 года, а флот коммодора Перри покончил с самоизоляцией Японии в 1853 году. Ранее Япония была экономически самодостаточной страной с малыми объемами импорта и экспорта; ныне же индустриальная экономика Японии строго ограничена дефицитом природных ресурсов и зависит от импорта и экспорта. США тоже выступают в качестве крупного импортера и экспортера. Чили зависела от американских капиталов и технологий разработки в эксплуатации своих медных рудников. Президент Чили Альенде и (в меньшей степени) президент Индонезии Сукарно были свергнуты, когда их страны очутились под экономическим давлением США и при поддержке Америкой внутренних противников обоих президентов. Три из семи государств, обсуждаемых в данной книге, подвергались вражеским бомбардировкам, причем самолеты преодолевали тысячи миль до цели: мы говорим о японском рейде на Перл-Харбор в декабре 1941 года, о японском же налете на австралийский Дарвин в феврале 1942 года и об американском «рейде Дулиттла» на Японию в апреле 1942 года. Германия и Япония также пострадали от массированных воздушных атак в ходе Второй мировой войны. Первые ракетные удары немецких V-2 [111] Тж. «Фау-2», первые в мире баллистические ракеты дальнего действия; по расчетам, максимальная дальность полета такой ракеты составляла 320 км (то есть почти 200 миль). по Великобритании, Франции и Бельгии в 1944 и 1945 годах наносились с расстояния в 200 миль. Сегодня МБР способны поражать цели в любой точке мира, и никакие океаны им не помеха.

Все эти перемены означают, что исторические геополитические ограничения значительно ослабели. Вытекает ли отсюда, что география утратила актуальность и релевантность? Конечно, нет! Внешняя политика Финляндии до сих пор диктуется длинной сухопутной границей с Россией. Внешняя политика Германии по-прежнему определяется наличием девяти соседей на суше и восемью границами с другими странами в Балтийском и Северном морях. Чилийская пустыня и высокие горы гарантировали с момента обретения независимости, что страна никогда не будет захвачена; вряд ли кто-либо вторгнется в Чили в обозримом будущем. США возможно поразить ракетами, но нас все так же непросто завоевать и оккупировать, что, к слову, верно и для Австралии. В общем, финский девиз «Наша география никогда не изменится» применим к каждой стране и сегодня.

Итак, мы суммировали все сведения, из которых складывается ответ на вопрос, ставший исходным посылом к написанию данной книги: насколько актуальна дюжина факторов, вытекающих из изучения последствий индивидуальных кризисов, для исследования кризисов общенациональных. Давайте теперь рассмотрим два других вопроса, которыми я изначально не задавался, но которые почти неизбежно ставят, когда речь заходит об общенациональных кризисах. Это значимость кризисов с точки зрения изменений государственной политики и роль лидеров.

Действительно ли государству необходим кризис, чтобы приступить к изменениям, или, возможно, государство способно предвосхищать возникновение проблем?

Кризисы, описанные в данной книге, иллюстрируют оба варианта ответов на этот часто задаваемый вопрос.

Япония эпохи Мэйдзи избегала реакции на растущий интерес к стране со стороны Запада, пока визит коммодора Перри не вынудил японцев наконец-то отреагировать. Зато с самой реставрации Мэйдзи 1868 года Японии уже не требовались новые внешние шоки для реализации чрезвычайной программы изменений: страна менялась самостоятельно, предвидя риски дальнейшего западного давления.

Финляндия игнорировала, скажем так, советскую проблему, пока ей не пришлось осознать жестокую реальность вследствие соседской агрессии 1939 года. Но с 1944 года финны вполне обходились без прямых военных угроз своей стране: их внешняя политика отныне была направлена на постоянное предвосхищение и предотвращение советского давления.

В Чили политика Альенде стала реакцией на хроническую поляризацию общества, а вовсе не на внезапный кризис, поэтому Альенде не только стремился решить текущие проблемы страны, но и предугадывал новые проблемы в будущем. Напротив, чилийские военные организовали заговор и устроили переворот в ответ на, как им казалось, острый кризис, спровоцированный заявлениями Альенде о намерении превратить Чили в марксистское государство.

В Индонезии тоже наблюдались оба варианта ответа. Сочувствовавшие коммунистам армейские офицеры затеяли переворот, чтобы опередить ожидавшиеся расправы со стороны генералов-антикоммунистов. Индонезийская же армия в целом отреагировала, по-видимому, на переворот и октябрьский кризис 1965 года; при этом имеются веские основания подозревать, что военные предвидели переворот и подготовились к нему заранее.

Послевоенная Германия дает сразу два выдающихся в современной истории примера, когда страна предвосхищает события, а не реагирует на кризис. Программа канцлера Конрада Аденауэра по созданию Европейского сообщества угля и стали, с последующим учреждением экономических и политических структур, из которых выросли общеевропейский рынок и Европейский союз, явно принималась в стремлении предотвратить кризис и даже не допустить его возникновения (см. главу 11). Пережив ужасы Второй мировой войны, Аденауэр и прочие европейские лидеры желали избежать Третьей мировой и объединить Западную Европу, чтобы впредь западноевропейские страны не захотели и не смогли нападать друг на друга. А Ostpolitik [112] «Восточная политика» (нем.). Вилли Брандта оказалась отнюдь не реакцией на кризис в отношениях с Восточной Европой (см. главу 6). У Брандта не было насущной потребности признавать Восточную Германию и остальные коммунистические режимы Восточной Европы, не было жизненной необходимости официально объявлять, что Германия принимает послевоенное отторжение своих восточных территорий. Но Брандт сделал это, опережая потенциально неблагоприятное развитие событий, и тем самым заложил основу воссоединения двух Германий, когда таковое станет возможным (в итоге все именно так и произошло).

Япония сегодня вроде бы решает сразу семь основных проблем, но фактически отказывается принимать какие-либо внятные меры по каждой из них. Сумеет ли она справиться с этими проблемами посредством неспешных изменений, как сделала послевоенная Австралия, или понадобится очередной внезапный кризис, чтобы вынудить Японию действовать энергичнее? Да и США сегодня не предпринимают решительных действий по устранению наших важнейших проблем (не считая немедленной реакции на нападение на башни Всемирного торгового центра в виде вторжения в Афганистан и реакции на предположительное обнаружение оружия массового уничтожения в Ираке в виде вторжения в Ирак).