Джаред Даймонд - Кризис

Военные правительства Южной Америки обычно предпочитают такую экономику, которую они могут контролировать ради собственной выгоды, а не экономику свободного рынка, которая им не подвластна. Потому одобрение хунтой действий «чикагских мальчиков» было весьма неожиданным, и остается непонятным, почему им вообще разрешили действовать. Ничего подобного, конечно, не могло произойти без согласия Пиночета, поскольку против этой политики возражали некоторые старшие чилийские офицеры, в том числе член хунты, генерал ВВС Густаво Ли Гусман [61] Генерал Гусман был главнокомандующим чилийскими ВВС (на этот пост его назначил президент Альенде); после отставки пережил покушение ультралевых боевиков. (которого Пиночет в итоге вынудил подать в отставку в 1978 году). Порой ссылаются на визит в 1975 году в Чили самого Милтона Фридмана, который беседовал с Пиночетом целых 45 минут, а затем направил генералу длинное письмо с обилием рекомендаций. Но Фридман на самом деле остался крайне недоволен этой встречей, а Пиночет, по его словам, задал ему один-единственный вопрос. Кстати сказать, программа «чикагских мальчиков» значительно отличалась от рекомендаций Фридмана и опиралась на подробные планы, которые чилийские экономисты изложили в документе под обиходным названием «Кирпич» (имелось в виду, что документ объемный и тяжелый).

Возможное объяснение состоит в том, что Пиночет признал собственное невежество в экономике, мол, он простой вояка, и не более того, а предложение «чикагских мальчиков» показалось ему достаточно убедительным и обоснованным. Также возможно, что Пиночет соотносил самих «чикагских мальчиков» и их экономический проект с США, которые решительно поддерживали Пиночета, разделяли его ненависть к коммунистам и возобновили предоставление финансовой помощи Чили сразу после переворота Пиночета. Коротко говоря, здесь, как и в некоторых других случаях, о побудительных мотивах Пиночета (или Альенде) остается лишь догадываться.

Каковы бы ни были побуждения, политика свободного рынка подразумевала обратную приватизацию сотен государственных предприятий, национализированных при Альенде (но не меднодобывающих компаний), сокращение бюджетного дефицита по всем направлениям за счет урезания расходов всех министерств и ведомств на 15–25 %, снижение ставки импортных пошлин со 120 % до 10 % и открытие экономики Чили для международной конкуренции. Эти условия вызвали сопротивление программе реформ со стороны чилийской промышленной олигархии и представителей традиционно влиятельных семей, чьи неэффективные предприятия ранее были защищены государственным покровительством от международной конкуренции, а теперь им приходилось соперничать с заграничными конкурентами и внедрять инновации. Так или иначе, уровень инфляции снизился с 600 % в год при Альенде до всего 9 %, экономика страны начала расти почти на 10 % ежегодно, а объем иностранных инвестиций заметно увеличился; потребительские расходы тоже возросли, а чилийский экспорт стал обширнее и разнообразнее.

Эти положительные результаты сопровождались, что вполне естественно, неудачами и болезненными последствиями. Ошибочное решение привязать чилийский песо к доллару США обернулось существенным торговым дефицитом и спровоцировало экономический кризис 1982 года. Экономические выгоды для населения распределялись неравномерно: средний класс процветал, но многие другие чилийцы очутились фактически в нищете. При демократии было бы затруднительно причинить бедным чилийцам такие страдания, равно как и навязать стране политику, против которой выступали олигархи. Это возможно только при репрессивной диктатуре. Тем не менее, один чилийский друг, нисколько не одобрявший режим Пиночета, объяснял мне: «Дело в том, что многие чилийцы уже страдали от экономических проблем Чили при Альенде и не надеялись на какое-либо улучшение». Когда стало ясно, что хунта – не просто временное, переходное правительство, что она намерена и впредь оставаться у власти, многие представители среднего и высшего класса продолжали поддерживать Пиночета именно вследствие такого неравномерного распределения доходов, вопреки государственным репрессиям. Оптимизм и облегчение в связи с завершением экономического хаоса, что царил при Альенде, испытывали все те чилийцы, которые не относились к тем слоям чилийского общества, кого пытали и убивали.

Как и многие чилийцы, правительство США поддерживало Пиночета больше половины срока его диктатуры (это объяснялось откровенно антикоммунистической позицией генерала). Америка расширила экономическую и военную помощь Чили и публично отрицала нарушения прав человека в стране, даже когда те, кого пытали и убивали, оказывались американскими гражданами. Государственный секретарь США Генри Киссинджер высказался так: «…что бы они ни творили, это правительство [хунта Пиночета] для нас лучше, чем Альенде». Поддержка Пиночета со стороны США на государственном уровне и игнорирование злоупотреблений хунты были характерны для президентств Ричарда Никсона, Джеральда Форда, Джимми Картера и Рональда Рейгана.

Но с середины 1980-х годов два обстоятельства стали вынуждать администрацию США к действиям против Пиночета. Прежде всего, это накопленные сведения о преступлениях хунты, в том числе в отношении американских граждан. Игнорировать столь явные доказательства становилось все труднее. Решающим событием оказалось жуткое убийство в Сантьяго Родриго Рохаса, чилийского подростка, имевшего вид на жительство в США: его облили бензином и сожгли заживо чилийские солдаты. Другим обстоятельством, обратившим администрацию Рейгана против Пиночета, стал экономический спад 1982–1984 годов, который вызвал возмущение значительной части чилийской общественности. Поскольку восстановление экономики, начавшееся в 1984 году, не сулило какого-либо улучшения положения многих чилийцев, левые вновь набрали силу, а католическая церковь Чили открыто перешла в оппозицию хунте (несмотря на то, что Пиночет был ревностным католиком); даже чилийская армия начала выказывать недовольство. Коротко говоря, Пиночет не просто олицетворял зло: он превратился в обязательство, связанное с соблюдением американских политических интересов, а для администрации США последнее было гораздо хуже.

В 1980 году хунта предложила новую конституцию, которая защищала права консерваторов и военных, и захотела продлить срок пребывания Пиночета у власти на референдуме (граждан попросили одобрить еще восемь лет пребывания генерала во главе государства, с 1981 по 1989 год). После предвыборной агитации под тотальным контролем хунты большинство чилийских избирателей одобрило новую конституцию и продление полномочий Пиночета. Когда этот срок подходил к концу, хунта объявила в 1988 году новый референдум на следующие восемь лет – до 1997 года, когда Пиночету исполнится 82 года.