Евгений Бей - Генерал В.А. Сухомлинов. Военный министр эпохи Великой войны

В октябре 1905 г., в разгар первой русской революции, в свет вышел императорский Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка». Этим «крупнейшим историческим актом» было установлено «участие народной массы в управлении страной» путем учреждения первого российского парламента – Государственной думы, и провозглашались гражданские свободы – совести, слова, собраний и союзов 151. Николай II надеялся примирить этой уступкой своих подданных. Однако Манифест от 17 октября не только не охладил революционные страсти, но, напротив, мгновенно их воспламенил.

Дневник Алексея Николаевича Куропаткина дает нам некоторое представление о том, какие кандидатуры рассматривались на пост командующего Киевским военным округом высшим руководством.

В августе 1903 г., после смотра войск Варшавского военного округа, в личной беседе с военным министром царь отметил, что собирается на место М.И. Драгомирова назначить А.К. Пузыревского – начальника штаба Варшавского военного округа. Надо сказать, что Сухомлинов предполагал именно такой расклад и в личном письме на имя военного министра даже просил разрешения на перевод из Киева. В чем была причина такого решения, сказать трудно, но известно, что после Русско-турецкой войны Владимир Александрович породнился с Пузыревским, женившись на родной сестре его супруги – урожденной баронессе Корф. Возможно, это была личная неприязнь между родственниками и бывшими сослуживцами по штабу войск Петербургского военного округа – доподлинно неизвестно.

«Когда был у государя разговор с Драгомировым об его уходе, – вспоминал Куропаткин, – то он просил о Сухомлинове и высказал государю пожелание, чтобы только не был назначен Пузыревский. На это государь ответил Драгомирову в сильных выражениях, что это его дело» 152. Развивая тему, царь подчеркивал, что варшавский генерал-губернатор М.И. Чертков просил назначить ему в помощники (вместо Пузыревского) Сухомлинова, на что было дано предварительное высочайшее согласие. Когда же военный министр указал на высокие служебные качества Сухомлинова, Николай возразил: «Кому вы это говорите? Я Сухомлинова знаю давно. Он мне читал лекции. Конечно, за ним останется та особая роль, которая ему предназначена на случай войны – быть начальником штаба главнокомандующего Южным фронтом… Будем держать между собою в секрете, что я соглашаюсь на назначение Сухомлинова, только пока в Варшаве Чертков. Затем Сухомлинову надо дать другое назначение» 153.

Сам же генерал Куропаткин рассчитывал по окончании войны с Японией занять пост командующего и генерал-губернатора в Киеве. После благоприятного исхода этой кампании (в чем не было никаких сомнений) предполагалось объединение в его лице двух должностей. Именно с этими кулуарными решениями было связано то, что Сухомлинова больше полугода не утверждали в должности и он исполнял обязанности командующего. Но судьба распорядилась иначе, и никаких «других назначений» не произошло. Генерал от инфантерии А.К. Пузыревский скончался в Варшаве 10 мая 1904 г., немногим позже, 19 октября 1905 г. на лечении в Париже умер генерал от кавалерии генерал-адъютант М.И. Чертков. 23 октября 1904 г. генерал-лейтенант В.А. Сухомлинов высочайшим рескриптом был назначен на должность командующего войсками КВО. Вот так он сменил на этом посту семидесятичетырехлетнего Драгомирова и переехал в официальную резиденцию в Липках 154.

Как видно, Сухомлинов вступил в должность в самый разгар Русско-японской войны, поэтому его не могло не волновать положение дел на Дальнем Востоке. Он считал, что русское военное ведомство, во главе которого стоял А.Н. Куропаткин, допустило несколько грубых просчетов. Куропаткин полагал вести японскую кампанию «наподобие колониальной войны» и не рассматривал ее как войну в «приграничном сухопутном фронте». Многие военные теоретики считали, что Главнокомандующий русскими войсками придал стратегическим операциям тактический характер туркестанских походов, которые и составляли его главный боевой опыт. Патологическая неспособность Куропаткина принимать решения, наряду с глубокими сомнениями в силе своих войск и собственных талантах, в итоге не способствовала успеху русских войск в Маньчжурии 155.

Подобные действия дезорганизовывали части западных округов. Из-за войны почти все мобилизационные и неприкосновенные запасы были израсходованы. Конфликт также вскрыл ряд существенных недостатков в боевой подготовке и организации войск. «Наша боевая готовность на западных фронтах настолько пострадала, что вернее будет сказать, что эта готовность совершенно отсутствует», – признавался летом 1905 г. новый военный министр В.В. Сахаров 156. Об этом же впоследствии вспоминал и Сухомлинов: «Как командующему войсками приграничного округа, которому при международных осложнениях на западной границе для защиты страны пришлось бы стать в первые ряды государственной обороны, мне тяжело было сознавать, что все созданное Драгомировым при моем участии в несколько месяцев растаяло, как снег на солнце. Я отправлял, как в бездонную бочку, одну сотню за другой, штабы офицеров и даже весь контингент солдат призыва 1905 г. Это привело к тому, что личный состав у меня совсем расстроился, и я вынужден был шестнадцатиротные пехотные полки превратить в восьмиротные. В полках оказывалось всего по 10–12 офицеров вместо 60» 157. Генерал Куропаткин, так часто напоминавший царю перед войной о том, что «чем более потратит Россия сил и средств на Дальнем Востоке, тем слабее будет на Висле и Немане», сам же наступил на эти грабли 158.

Как уже говорилось, война стала одним из катализаторов нарастания революционного движения в российских городах. Массовая политическая активность различных социальных слоев населения, в свою очередь, не могла не отражаться в войсках – армия «заражалась политикой». А.И. Спиридович – в то время руководитель Киевского охранного отделения – вспоминал: «Военная среда всегда очень манила к себе революционеров. Им всегда очень хотелось войти туда с пропагандой, но офицерство было недоступно, и потому они старались подходить хотя бы к солдатам. То в одной, то в другой части появлялись иногда в ротах прокламации. Начальство беспомощно металось в поисках виновных и чаще всего, не желая выносить сору из избы, прикрывало эти происшествия и загоняло яд внутрь» 159.

Командиры недооценивали или закрывали глаза на подрывную работу, которая целенаправленно проводилась чаще всего в мобилизованных частях (то есть пополненных запасными). Пользуясь этим, организации социал-демократов развернули широкую работу в частях Киевского гарнизона, способствуя росту революционных настроений солдатских масс.