Николай Платошкин - Че Гевара

Однако Хрущев понимал, что в случае американского массированного вторжения на Кубу устаревшее советское оружие вряд ли поможет и вооруженные силы США захватят основные города острова за несколько дней — слишком очевидным было неравенство сил. Любая срочно направленная на Кубу военная помощь СССР будет «плыть» как минимум десять дней и к тому же легко будет перехвачена американскими ВВС и ВМС.

21 февраля 1962 года советская разведка сообщила министру иностранных дел СССР Андрею Андреевичу Громыко и министру обороны СССР Родиону Яковлевичу Малиновскому о планах США по вторжению на Кубу. Американцы попытаются спровоцировать кубинское правительство, чтобы затем в течение двадцати четырех часов свергнуть его 286. Для этих целей на первом этапе американцы усилят анти-кубинскую пропаганду, причем прежде всего против Фиделя и Рауля Кастро, Че Гевары и лидера НСП Бласа Рока.

Вторжение американских войск на Кубу, сообщала советская разведка, поддержат ВВС США с баз во Флориде и Техасе. План, по всей видимости, уже одобрен президентом Кеннеди. Хотя точная дата вторжения не определена, оно состоится, вероятно, в ближайшие несколько месяцев. Курирует всю операцию министр обороны США Роберт Макнамара.

Данные советской разведки были удивительно точными. 13 марта 1962 года ОКНШ направил Макнамаре секретный документ, название которого говорило само за себя — «Оправдание военной интервенции США на Кубу». Само вторжение именовалось «План Нортвуд». В документе ОКНШ, в частности, говорилось: «…военная интервенция США станет результатом периода повышенной напряженности в американо-кубинских отношениях с тем, чтобы США заняли место несправедливо обиженного. На мировое общественное мнение и ООН должно быть оказано благоприятное влияние таким имиджем кубинского правительства, который выставит его как… безответственное, как непредсказуемую угрозу для мира в Западном полушарии» 287.

При этом ОКНШ подчеркивал, что вторжение имеет смысл только в том случае, если Кубе не придет на помощь СССР. И перспективы такого благоприятного для США развития событий есть, так как Куба не вступила в Варшавский договор (против чего, как мы помним, американцы резко протестовали в Пунта-дель-Эсте) и не заключила с Москвой двустороннего договора о взаимной помощи. С учетом последующего развития событий очень важным представляется констатация американцами того факта, что надо действовать, «пока еще нет советских баз на Кубе по образцу американских баз в Западной Европе». То есть наличие советских баз на острове превращало все планы США по вторжению на Кубу в макулатуру. Отсюда следовал вывод, что ударить по Кубе надо как можно быстрее. «Таким образом, — говорилось в меморандуме ОКНШ, — время является важным фактором по решению кубинской проблемы и все связанные с этим проекты надо реализовать в течение ближайших месяцев».

Точно так же рассуждал и Хрущев, опираясь на данные советской разведки. Он пришел к совершенно верному выводу, что только размещение советских баз на Кубе сможет удержать американцев от агрессии. И если учитывать безусловное господство американского флота в водах Карибского бассейна (да и на Атлантике в целом), перебросить технику и людей на Кубу следовало тайно. В противном случае США этого просто не допустят, да еще и используют сам факт начала переброски как предлог для вторжения на Кубу.

Создать повод для агрессии, с точки зрения ОКНШ, нужно было следующим образом:

«Начать распространение слухов [массированное]. Использовать [для этого] радио.

Высадить дружественных кубинцев [173] То есть эмигрантов-контрреволюционеров. За их подготовку, согласно операции «Мангуст», отвечало ЦРУ. в форме [вооруженных сил Кубы] для инсценировки атаки на базу [США в Гуантанамо].

Захватить кубинцев-саботажников (дружественных) на территории базы.

Организовать беспорядки рядом с главным въездом на базу [дружественные кубинцы].

Подорвать боеприпасы на территории базы, организовать пожары.

Поджечь самолет на территории базы [саботаж].

Выпустить мины из минометов из-за пределов базы на территорию базы. Причинить определенный ущерб постройкам.

Захватить в плен группы вторжения, приблизившиеся к базе с моря или из района города Сантьяго-де-Куба.

Захватить в плен группы [народной кубинской] милиции, напавшие на базу.

Провести акцию саботажа против корабля на рейде базы, большие пожары — нафталин.

Потопить корабль на входе на рейд базы. Организовать фиктивные похороны жертв» 288.

Одновременно «главком» «Мангуста» Лэнсдейл подготовил план «нападения на руководителей» Кубы.

Все эти меры должны были привести к свержению режима Кастро не позднее октября 1962 года.

Но Москва и Гавана в который раз опередили Вашингтон.

17 марта 1962 года КГБ СССР доложил советскому руководству, что «США закончили подготовку для вторжения на Кубу. Окончательное решение правительства Кеннеди о дате нападения на Кубу еще не принято… Вооруженное нападение должно произойти с территории Гватемалы и Панамы [174] Зона Панамского канала на тот момент принадлежала США, и там располагалось командование вооруженных сил США по операциям в Западном полушарии. при поддержке вооруженных сил США с их военно-морской базы в Гуантанамо. Предлогом для начала вторжения на Кубу станет “появление” военных самолетов с опознавательными знаками Кубы над территорией одной из стран Центральной Америки» 289.

С начала апреля 1962 года США стали проводить крупные учения в Карибском море по отработке десантирования морских пехотинцев. Размах учений (до 10 тысяч военнослужащих) и выбранный рельеф местности указывали на однозначные планы агрессии против Кубы.

В Москве правильно решили, что подготовка к вторжению на Кубу вступила в завершающую фазу. Для усиления обороны острова 12 апреля президиум ЦК КПСС принял решение направить на Кубу дополнительно четыре дивизиона пусковых установок ракет ПВО С-75, десять фронтовых бомбардировщиков Ил-28, четыре пусковые установки тактических крылатых ракет П-15, а также еще 650 военных советников дополнительно к уже работающим тремстам. Тем не менее в Москве опасались, что такой скорее символический советский контингент не удержит американцев от вторжения.

Медлить было нельзя, и в конце апреля 1962 года Александр Алексеев, работавший на тот момент в должности советника по культуре посольства СССР в Гаване, получил срочный вызов в Москву. По пути он должен был останавливаться только на территории советских посольств в Мехико и Лондоне, а не в гостиницах.

В Москве Алексеева приняли председатель КГБ Александр Шелепин и заведующий отделом ЦК по связям с социалистическими странами Юрий Андропов. Шелепин сообщил, что принято решение назначить Алексеева послом на Кубе. После этого произошла беседа с Хрущевым. Алексеев отказывался, ссылаясь на то, что в настоящее время советский посол на Кубе должен был быть прежде всего специалистом в экономических вопросах. Но Хрущев сказал, что главное сейчас — это доверительные отношения Алексеева с кубинским руководством.