Николай Платошкин - Че Гевара

«Приговоренный» мог оспорить решение комиссии и отказаться от поездки в лагерь. В таком случае его увольняли и на этом дело заканчивалось. Если же человек предпочитал перевоспитаться физическим трудом, то он добирался в Гуанаакабибес добровольно (от Гаваны требовалось 5–6 часов на автобусе, поезде и пешком) и за свой счет. На время его работы в лагере заработная плата по основному месту работы удерживалась.

Обычно в Гуанаакабибес постоянно находились 60–80 человек. Туда регулярно приезжал Че, следивший за тем, чтобы условия проживания были хотя и трудными, но ни в коем случае не унижающими человеческое достоинство. Министр сохранял со всеми обитателями «ГУЛАГа» дружеские отношения, помогал им в работе и частенько играл в шахматы. Вечерами обитатели поселения обычно учились в созданных ими же самими различных кружках.

Пребывание в Гуанаакабибес никак не влияло негативно на последующую карьеру «перевоспитанного». Че поручал этим людям самые ответственные должности — ведь они добровольно искупили свою вину.

Своего рода альтернативой Гуанаакабибес был курорт для сотрудников МИНИНДа Сан-Мигель-де-лос-Баньос в Матансасе, расположенный на горячих целебных источниках. Че лично контролировал этот курорт, куда как раз в отличие от Гуанаакабибес на лечение посылали в основном рядовых работников. Списки нуждавшихся в лечении и отдыхе предоставляли в министерство директора «консоли-дадос». Людей направляли в санаторий на три — шесть месяцев, а если требовалось — и на более длительный период. Все расходы несло министерство — для кубинских рабочих невиданный и неслыханный доселе факт. Иногда работникам позволяли даже отдыхать вместе с женами для сохранения морального комфорта.

В общем плане следует отметить, что Че уделял очень большое внимание изучению морального климата и психологических настроений работников своего министерства. В 1963 году в рамках Управления кадров МИНИНДа был учрежден Департамент психологии. Его сотрудники, например, занимались психологическим тестированием кандидатов на руководящие должности. Оценивались креативность, стрессоустойчивость, умение работать с людьми, стремление учиться и т. д. Причем тестированию регулярно (раз в три-четыре месяца) подвергались сам министр и его заместители. Люди частенько побаивались мудреных тестов, и министр как обычно подавал личный пример.

Как-то раз Че выступил перед четырьмя сотнями сотрудников МИНИНДа с критикой собственных недостатков. Главным из них он счел вспыльчивость. Из-за нее министра побаивались и иногда не хотели расстраивать плохими новостями. Че признался: «У меня не только взрывной характер в отношениях с людьми ниже меня по иерархии, я вспыльчив вообще. Это недостаток, и я пытаюсь исправить его в ходе революции. Но это не так просто» 320.

В то время как в СССР к социологии в 1960-е годы относились весьма настороженно, среди сотрудников МИНИНДа распространялись тщательно подготовленные анонимные анкеты с огромным количеством самых разных вопросов. Людей спрашивали о зарплате, качестве питания в столовых или гигиене на рабочем месте. Еще более важным было то, что интересовались мнением людей о их начальниках, причем всех уровней. Высказанные в массе негативные оценки приводили к увольнению руководителей. В анкетах содержались как клетки с заранее сформулированными вариантами ответов (типа «нужное подчеркнуть»), так и давалась возможность написать свой вариант ответа.

Под руководством Че были разработаны требования к чертам характера и личным качествам директоров «консолидадос». Этих качеств было аж 32, в том числе, например, абсолютная выдержка в общении с людьми, неповышение голоса при разговоре с подчиненными, честность, уважение к тем, кто ниже по должности или по уровню образования.

Чтобы реализовать свою концепцию «нового человека» как строителя коммунистического общества, Че абсолютно логично уделял очень большое значение образованию. Причем под образованием он никогда не понимал формальную грамотность. Для него хорошее образование было синонимом высокой духовной культуры человека. Образованный и культурный человек — это сознательный гражданин, каждый день принимающий участие в жизни общества. Именно этот новый человек и должен руководствоваться в труде моральными стимулами.

Не случайно, что еще в горах Сьерра-Маэстра Че уделял самое пристальное внимание политическому и гражданскому воспитанию бойцов Повстанческой армии и крестьянского населения освобожденных районов. После победы революции Че взял в свои руки политическое образование в революционных вооруженных силах и всегда посвящал этому много времени даже тогда, когда на него «навалили» несколько важных должностей.

Че лично редактировал брошюры и учебники для солдат и офицеров, писал к ним предисловия и комментарии. Он был постоянным автором основанного им же армейского журнала «Верде оливо» [198] В переводе с испанского — «Оливково-зеленый», такого цвета была форма Революционных вооруженных сил. . Че неустанно подчеркивал, что кубинские военные отныне служат не своему командованию, а всему народу и поэтому должны знать, чего этот самый народ хочет.

Как уже отмечалось выше, Че всю жизнь учился и сам, совершенствуя свои знания в самых разных областях — от высшей математики до философии. Например, его дневной распорядок в должности министра в понедельник выглядел следующим образом:

7.00 — изучение линейного программирования;

8.00 — совещание управленческого совета министерства;

14.00 — обсуждение отчетов и сводок консолидированных предприятий;

21.00 — изучение высшей математики.

В 1964 году Че начал изучать информатику, которую тогда и в мире-то понимали всего несколько специалистов. В организованном им кружке преподавал профессор Мар-тис из Гаванского университета.

Чтобы читать на иностранных языках, Че до конца своей жизни изучал самые разные языки — от русского до суахили. За несколько дней до его смерти в Боливии Че видели изучающим язык индейского населения этой страны — кечуа. В боливийском партизанском лагере он составил список более чем из трехсот книг, которые его товарищи должны были доставить ему из Аргентины и Бразилии.

Проблема образования на Кубе всегда была весьма актуальной, несмотря на довольно высокий по сравнению со многими латиноамериканскими странами уровень формальной грамотности взрослого населения. По переписи 1953 года 31 процент кубинцев старше шести лет никогда не посещали школу, а еще 29,4 процента имели за плечами три или меньше классов. В деревне уровень неграмотности составлял 42 процента взрослого населения. Только 3,5 процента кубинцев на момент победы революции окончили полный курс средней школы и 1 процент получили высшее образование. При этом в университетах люди учились в основном на финансистов, юристов и врачей. Инженеров катастрофически не хватало, да и работать им было негде — американские компании либо предпочитали собственные кадры, либо отправляли кубинцев получать профильное образование в США. Система профессионального технического образования на самой Кубе фактически отсутствовала.