Николай Платошкин - Че Гевара

Однако из этой практики кубинской революции Че сделал неправильный политический вывод, который стоил ему жизни.

Когда лидеры латиноамериканских компартий убеждали Че, что в их странах в отличие от Кубы 1950-х годов нет ни социальных, ни экономических, ни политических предпосылок для развертывания вооруженной партизанской борьбы, он отвечал им, что сама эта борьба создаст все эти условия и предпосылки. Так возникла теория фокизма [222] От испанского слова «фоко» — «очаг». Имеется в виду очаг партизанской борьбы. , три основных постулата которой Че изложил в своей работе «Партизанская война»:

«1. Народные силы могут выиграть войну против регулярной армии.

2. Не всегда надо ждать, пока созреют все предпосылки для революции; повстанческий очаг может сам создать их.

3. В неразвитой экономически [Латинской] Америке полем вооруженной борьбы в принципе может быть только сельская местность» 366.

В своей работе Че (который, кстати, скромно считал себя больше не теоретиком, а практиком партизанской войны) полностью не отвергал мирного пути развития революции, но явно причислял его к вспомогательным и менее предпочтительным. Например, он абсолютно верно отмечал, что если правительство пришло к власти путем выборов (пусть даже и подтасованных), то партизанскую войну начинать не следует 367. И именно потому, что пока еще не исчерпаны возможности мирного пути.

В своей работе Че уделял много внимания военно-техническим вопросам, явно в ущерб политическим.

Он делил всю партизанскую войну на три фазы, подробно описывая только первую.

Поначалу небольшой партизанский отряд (не более пятидесяти человек) должен был вести кочевую жизнь, по возможности уклоняясь от крупных боев с правительственной армией. Главное на этой стадии — просто выжить, не дать себя разбить. Для этого следовало постоянно двигаться и не допускать позиционной войны. В бой ввязываться только тогда, когда есть полная уверенность в победе, ибо любое поражение деморализует отряд. В качестве места начала партизанской борьбы следует выбирать отдаленный от крупных городов и дорог район, куда правительственным войскам (особенно танкам и тяжелому вооружению) затруднен доступ.

Вторая фаза характеризуется укреплением партизанского отряда. Он формирует базовый лагерь, освобождает небольшой район и готов его оборонять. По сути, партизанская война переходит в войну обычную, позиционную. Закалившись в масштабных боях, отряд превращается в повстанческую армию и переходит в наступление, осаждая крупные города, и это третья, финальная фаза войны.

Ясно, что все эти военно-тактические наработки Че были навеяны опытом кубинской революции. Причем подробно описывая первую фазу, Че довольно мало говорит о второй и третьей. И не случайно — ведь вторая и третья стадии вооруженной борьбы уже не относятся к партизанской войне. Это обычная война двух регулярных армий за главные населенные пункты страны. Просто одна из этих двух армий — добровольческая.

Говорили и писали, что теория партизанской войны Че была заимствована у Мао с его «гениальной стратегией»: «Враг наступает — мы отступаем, враг остановился — мы тревожим, враг отступает — мы преследуем». Но Мао никогда не вел собственно партизанской войны. В распоряжении компартии Китая в 1920—1930-е годы было несколько десятков тысяч бойцов, неплохо вооруженных и обученных советскими военными советниками. Фактически коммунисты воевали с плохо вооруженными правительственными войсками на равных, имели под контролем освобожденные районы и доступ к советской помощи.

Ничего подобного в Латинской Америке 1960-х годов не было.

Тем не менее ЦРУ отмечало: «Гевара в особенности был активен в распространении взглядов, схожих с Мао, когда он опубликовал в начале 1960 года свою брошюру под названием “Партизанская война”, которая быстро была перепечатана во всей Латинской Америке и стала своего рода руководством к действию и источником вдохновения для некоторых радикальных кругов в каждой стране как внутри, так и за пределами местных коммунистических партий» 368.

Американская разведка в своем анализе указала на сходность позиций Че и китайского руководства. Че полагал, что если объективные предпосылки для победы революции (например, нищету народных масс) искусственно создать нельзя, то субъективные (готовность масс к восстанию) — вполне можно. То же самое думали (или, точнее, демонстрировали) в Пекине. В феврале 1963 года китайские СМИ, отмечало ЦРУ, цитировали кубинскую армейскую газету, в которой говорилось, что полагаться только на объективные условия — значит отвергать марксизм-ленинизм.

Интересно, что ЦРУ абсолютно верно подметило отход Че от былого восхищения китайской действительностью. Еще в 1960 году во время пребывания в КНР Че публично хвалил китайские сельские коммуны, но затем Гевара «коренным образом изменил свои взгляды, частично ввиду своего управленческого опыта, который его отрезвил, частично после того, как стали известны некоторые результаты китайского экономического опыта» 369.

Теория фокизма полностью противоречила Ленину, неоднократно подчеркивавшему, что революция невозможна без революционной ситуации. Ленин отнюдь не был противником вооруженной борьбы, но призывал относиться к вооруженному восстанию как к искусству, соотносить вооруженную борьбу с массовой политической борьбой.

Например, Ленин полностью поддержал вооруженное восстание в Москве в декабре 1905 года, но лишь потому, что счел царский режим сильно ослабленным в результате первой в истории России всеобщей политической стачки осени того же года. В июле 1917 года он резко выступил против попыток вооруженным путем взять власть в Петрограде, так как абсолютно верно считал, что массы пока еще не изжили веры в революционный характер временного правительства и восстание не поддержат. Даже в случае его успеха, полагал Ленин, большевики не смогли бы удержать власть.

Напротив, Ленин фактически «уломал» руководство РСДРП(б) начать восстание в октябре того же 1917 года, когда в стране уже начался голод, а крестьяне поняли, что ни мира, ни земли Керенский им не даст. Верно просчитав эти настроения и проведя скрупулезный и очень профессиональный анализ соотношения военных сил в столице, Ленин предрек, что восстание победит быстро и бескровно. Так и произошло.

Таким образом, Ленин умел не только быстро принимать решения, но и выжидать благоприятный момент. Многим латиноамериканским коммунистам 1960-х годов этого второго качества явно не хватало.

К тому же, и это признавал сам Че, положение революционных сил в Латинской Америке коренным образом отличалось от ситуации в любом другом уголке земного шара. Если США еще могли стерпеть дружбу, например, Гвинеи с Советским Союзом, то в Западном полушарии они были готовы идти на все, чтобы второй Кубы не возникло. А это означало, что латиноамериканским партизанам (по определению не имевшим ни авиации, ни тяжелого вооружения) пришлось бы воевать не только против регулярных армий своих стран, до зубов оснащенных американцами, но и против американских интервентов. Так произошло, например, в Доминиканской Республике в 1965 году. И народ проиграл, хотя на его стороне была даже часть армии.