Николай Платошкин - Че Гевара

Тем не менее взятых в тот же день в плен двух военных, как обычно, отпустили (хотя они немедленно доложили о местонахождении партизан), раздев до нижнего белья. После этого отряд на девяти лошадях продолжил движение.

Партизаны, даже кубинцы, стали роптать — была неясна цель дальнейшей борьбы. Притока местного крестьянского населения в отряд не было, связь с городами была утеряна, а с двадцатью четырьмя партизанами было нечего и думать о серьезной борьбе даже против плохо обученной боливийской армии. 29 июня Че провел с бойцами беседу, призывая к дисциплине. Пока все обошлось.

30 июня Че услышал по радио заявление главкома боливийской армии Овандо, официально сообщившего о пребывании Эрнесто Гевары в Боливии. Это заявление было основано на показаниях Дебре, который, как заметил Че, «сказал больше, чем надо» 501. При этом великодушный Че оговорился в дневнике, что неизвестно, как из Дантона выбивали показания. Овандо стращал весь мир тем, что среди партизан есть закаленные в боях против американцев вьетнамские партизаны.

Пришло сообщение с Кубы, в котором говорилось о слишком медленном развертывании партизанской войны в Боливии с территории Перу — там не хватало людей и оружия. Кубинцы пытались установить контакт с бывшим президентом Боливии Пас Эстенссоро, чтобы тот возглавил движение. Если бы на севере Боливии возник второй фронт, то отряд Че был бы наверняка спасен. Денег на это кубинцы не жалели, но Пас Эстенссоро, похоже, всячески стремился отвертеться от такой ответственности.

Боевые действия в июне Че оценивал уже в большей степени негативно: не удавалось соединиться с арьергардом и отряд постепенно терял людей, каждый из которых в военном отношении стоил десятков солдат боливийской армии. Кстати, потери этой самой армии за месяц были уже небольшими — четверо убитых и трое раненых. Че опять отмечал полную изоляцию отряда среди местного населения. Пропаганда врага рисовала партизан «сверхлюдьми», боевой дух оставался, по оценке Че, высоким, кубинцы подавали боливийцам достойный пример в бою. «Армия остается полным нулем в военном отношении, но ее работу с крестьянами нельзя недооценивать…» Действительно, практически все местные жители, с которыми приходилось встречаться отряду, немедленно сообщали военным точные координаты партизан. Че и здесь старался выгородить местное население, предполагая, что предателями крестьяне становятся в основном из страха перед военными.

Конечно, страх перед возможными репрессиями имел место — боливийская армия не церемонилась с собственным населением. Но с каждым днем все яснее становилась и правота Монхе — боливийцы не были готовы присоединяться к отряду иностранцев, пусть щедрых и великодушных. В свое время Фидель прекрасно учел фактор кубинского национализма, отказавшись взять на «Гранму» многих иностранных добровольцев. И хотя для Че было сделано исключение, его на первых порах старались не показывать местным жителям, а тем более журналистам.

Еще одной причиной, по которой крестьяне не присоединялись и даже не помогали партизанам, было то, что Че не удалось, как предполагалось, создать прочную освобожденную территорию. В Сьерра-Маэстре поначалу тоже хватало предателей среди местных крестьян, но как только партизаны стали предоставлять им постоянную защиту от правительственных войск, они перешли под знамена «новой власти» и стали на постоянной основе снабжать Повстанческую армию продуктами и пополнением. В Боливии малочисленные партизаны приходили в села и быстро уходили дальше — по пятам двигалась армия. Зачем в таком случае рисковать жизнью и помогать им?

Однако 6 июля 1967 года партизаны Че в очередной раз показали, на что способны. В городок Самайпата, расположенный прямо на стратегически важной дороге Кочабамба — Санта-Крус, среди бела дня въехал грузовик американской компании «Галф ойл» (ранее захваченный партизанами на шоссе). Оттуда выпрыгнули шесть бородатых хорошо вооруженных людей и направили стволы на обалдевшего от неожиданности командира местного гарнизона лейтенанта армии Хуана Вакафлора, отдыхавшего в городском парке 502. Партизаны говорили с кубинским акцентом [308] Кубинцев в этой группе было трое, остальные трое — боливийцы. , и Вакафлор вместе с сопровождавшим его сержантом немедленно поднял руки. Один из партизан, купив в киоске напитки, протянул банку и Вакафлору. Лейтенанту пришлось проводить грузовик с партизанами к казарме в центре города и сообщить пароль. Четверо партизан с криками ворвались в казарму и за несколько секунд захватили ее, убив часового (тот попытался отстреливаться). Десять солдат быстро сдались, и их уложили на пол. Дальше группа партизан отправилась в аптеку, купив бинты, спирт и аспирин. К удивлению Вакафлора, кубинцы искали лекарство от астмы, но такого «эксклюзива» в этом захудалом местечке не оказалось.

Партизаны пригласили лейтенанта в кабину грузовика, а пленных солдат — в кузов. Проехав примерно полмили, нападавшие отпустили пленных, сняв с них форму. Когда солдаты в одном нижнем белье появились в городе, жители смеялись над ними.

Рейд на Самайпату принес трофеи: пять винтовок «маузер» и пулемет чехословацкого производства ZB-30. Но страдавший от астмы Че никакого облегчения не получил.

Тем не менее рейд стал громадным пропагандистским успехом — мировая пресса вовсю потешалась над боливийской армией и преувеличивала военные силы партизан. Речь шла об отряде в 40–70 человек, и, конечно же, многие «видели» в Самайпате всемирно известного бородатого человека в черном берете с красной звездой. «Нью-Йорк таймс» писала, что у Баррьентоса возникли серьезные проблемы, и он сам был такого же мнения: «Как же правительство Баррьентоса надеется выжить, в то время как Боливию разрывает на части насилие, и отсутствие единства — главный вопрос сегодняшнего дня?» 503

Баррьентос обратился к американцам с очередной мольбой о помощи и стал настаивать на окончании подготовки рейнджеров, чтобы немедленно бросить их в бой. Однако американцы продолжали обучение — с их точки зрения, будущие спецназовцы были пока еще «сырым материалом» и не годились партизанам Че в подметки.

Пока вместо военной помощи в Боливию прибыли лишь оперативники ЦРУ Феликс Рамос Медина (Феликс Родригес) и Эдуардо Гонсалес (Вильольдо), добиравшиеся через Майами, Панаму и Лиму. Их лично принял Баррьентос, с удовольствием выслушавший истории о «подвигах» кубинских гусанос в диверсионной войне против Кубы. Самому ему пока похвастаться было нечем. Баррьентос выдал Родригесу и Вильольдо специальные пропуска, в которых было предписано всем боливийским властям оказывать им всяческое содействие. Вильольдо отправился прямо в «красную зону». Там ему предстояло изучать все захваченные у партизан документы и допрашивать пленных. Родригеса прикомандировали к штабу 8-й дивизии (город Санта-Крус), в зоне которой как раз в то время и действовали партизаны. Родригес стал изучать ранее захваченные материалы и составлять досье на всех партизан, о которых было известно хотя бы что-нибудь. Оба агента ЦРУ искали любые сведения о Че Геваре.