Йоран Терборн - От марксизма к постмарксизму?

Например, Терборн возлагал большие надежды на Латинскую Америку, полагая, что та станет основным центром сопротивления всемирному капиталу и гегемонии Соединенных Штатов – главным врагам всех левых в 2000‐е. Однако сегодня мы видим, что все то, на что рассчитывал Терборн, в итоге исчезло – латиноамериканский социализм на практике сдал. Например, Рафаэль Корреа в мае 2017 года сложил полномочия президента Эквадора и эмигрировал в Бельгию, Эво Моралес после нарушений на выборах и массовых протестов в ноябре 2019 года бежал из Боливии в Мексику. Венесуэла под правлением социалиста Николаса Мадуро пребывает в тяжелейшем политическом кризисе, а сам политик обвиняется США не только в коррупции, но и в контрабанде наркотиков.

Или, скажем, Терборн отмечает, что Всемирный социальный форум (ВСФ) 2000‐х годов – хотя «лишь форум, площадка для встреч», «не движение или даже активная сила», но «на сегодняшний день наиболее любопытная за последние 20 лет» инициатива левых 23 23 См. с. 72 наст. изд. . Однако уже в тот момент было ясно, что «площадка» исчерпала весь свой потенциал даже в качестве форума. Так, почти в то же время, что и Терборн (в декабре 2007 года), Перри Андерсон писал, что «ВСФ после впечатляющего широкомасштабного и стремительного старта сейчас, похоже, выдохся. Неудивительно, что Форум …практически не в состоянии поддерживать зачаточные и хаотичные движения протеста на шести континентах» 24 24 Андерсон П. Заметки о текущем моменте // Прогнозис. 2008. № 1 (13). С. 25. .

Но то, что надежды Терборна в политическом отношении не оправдались, не уменьшает значения двух других глав, написанных не в жанре заметок о текущем моменте. В них – вся ценность книги «От марксизма к постмарксизму?».

Во второй главе Терборн предлагает краткую историю марксизма в ХХ веке. Во‐первых, он, цитируя американского марксиста Маршала Бермана 25 25 Уже классическая (оригинал 1982) работа Бермана, посвященная современности, только что была переведена на русский язык: Берман М. Все твердое растворяется в воздухе. Опыт модерности. М.: Горизонталь, 2020. , пытается представить марксизм как теорию и практику диалектики современности, подразумевая, что сам марксизм, будучи продуктом современности, всегда служил инструментом для ее критики. Слово «диалектика», используемое самим Терборном, здесь не случайно: одной из центральных для марксизма как социальной теории тем была критическая теория от Хоркхаймера и Адорно и далее через Хабермаса к американизации Франкфуртской школы. То есть одним из самых мощных направлений марксизма был гуманистический марксизм, во многом построенный на гегельянстве молодого Маркса.

Даже в самой солидной социологической литературе можно встретить некорректное представление, будто бы западный марксизм полностью сводится к этой самой критической теории 26 26 Шацкий Е. История социологической мысли: в 2 т. М.: НЛО, 2018. Т. 2. С. 41–65. . Важнейшая заслуга Терборна в том, что, по его мнению, критическая теория – «лишь западный фрагмент этой глобальной истории, хотя и очень важный, представляющий, возможно, марксизм более чем любые другие течения мысли как диалектику современности» 27 27 С. 158 наст. изд. . Иными словами, марксизм ХХ века был чем‐то большим, чем историей Франкфуртской школы и ее творческого наследия в США. Тем более, социолог далее покажет, что марксизм существует и «после диалектики».

Во-вторых, Терборн обращается к двум хрестоматийным обзорам западного марксизма «Размышления о западном марксизме» Перри Андерсона и «Марксизм и тотальность» Мартина Джея 28 28 См.: Андерсон П. Размышления о западном марксизме. На путях исторического материализма. М.: Common Place, 2016; Jay M. Marxism and Totality. Berkeley: University of California Press, 1984. и приходит к выводу, что эти авторы, ретроспективно сочиняя канон, напрасно злоупотребили тем, что стали описывать западный марксизм именно как философское течение. Тем не менее многие мыслители, называемые Андерсоном и Джеем «философами», могут быть проинтерпретированы и как «социологи». Например, после Второй мировой войны «социологический поворот» был особенно заметен в творчестве Адорно, Хоркхаймера, Маркузе, Анри Лефевра, Джорджа Фридмана и даже Сартра 29 29 См. с. 140 наст. изд. . Но дело не только в социологии. Были марксистские историки (Эрик Хобсбаум), политэкономы (Роберт Бреннер), политические ученые (Адам Пшеворский), макросоциологи (Иммануил Валлерстайн), социологи среднего уровня (Эрик Олин Райт) и т.д. Причем даже сам Андерсон, по мнению Терборна, работал в русле скорее исторической социологии, нежели философии. Этой позиции в отношении Андерсона, к слову, Терборн придерживался еще в начале 1980‐х 30 30 По мнению Терборна, Андерсон в самом начале своей карьеры заменил «философию и политическую экономию социологией»: Терборн Г. Классовый анализ в современном мире: марксизм как социальная наука. С. 371. . Иными словами, марксизм в ХХ веке – отнюдь не только философский западный марксизм и, конечно, не только критическая теория.

В третьей главе Терборн подходит к главному тезису – он четко формулирует, каким образом самоопределялся марксизм в ХХ столетии. Он полагает, что лучше всего рассматривать историю марксизма (и как «-изма», и как ансамбля современности, подверженного историческим переменам) как триангуляцию трех «вершин», располагающихся на разном расстоянии друг от друга и вступающих в разные конфигурации, создавая тем самым всевозможные объединения. Во‐первых, это историческая социальная наука, в фокусе которой всегда был капитализм; во‐вторых, это та самая философская диалектика, предполагающая множество этических выводов; в‐третьих, это модус социалистической политики рабочего класса, предоставлявший дорожную карту для революции. Можно сказать также, что это исторический материализм «с марксистской критикой политической экономии и материалистическая диалектика с социальной философией отчуждения и товарного фетишизма» 31 31 С. 168 наст. изд. , определяемые политической деятельностью. Вывод, к которому приходит Терборн, печален. По его мнению, «классический марксистский треугольник был сломан и не похоже, что он будет восстановлен» 32 32 С. 241 наст. изд. . Что дает нам ответ на вопрос, вынесенный в название самой книги: из фразы «от марксизма к постмарксизму?» должен быть удален знак вопроса.

Но почему так произошло?

В силу того что марксизм – не только «-изм», но и инструмент анализа современности, он неизбежно должен быть подвержен последствиям исторических событий. Хотя модернизм (ориентация на разум, науку и прогресс), утверждает Терборн, никогда не был лево-ориентированным, после Второй мировой войны он повсеместно стал близок левым взглядам во всех частях света. Однако «в 1980‐х годах случился сход лавины постмодернизма» 33 33 С. 65 наст. изд. : на два десятилетия ученые – от философов до социологов – вступили в эру дебатов о модерне/постмодерне 34 34 Подробнее в контексте социологии я писал на эту тему: Павлов А.В. Постпостмодернизм: как социальная и культурная теории объясняют наше время. М.: Изд. дом «Дело» РАНХиГС, 2019. С. 63–88. . Это увлечение постмодерном легко объясняется провалом левых политических сил в конце 1960‐х 35 35 См.: Александер Дж. Модерн, анти-, пост- и нео-: как интеллектуалы объясняют «наше время» // Александер Дж. Смыслы социальной жизни: Культурсоциология. М.: Праксис, 2013. . Терборн замечает: «Постмодернизм атаковал все главные нарративы современности, одновременно игнорируя диалектическую концепцию марксизма» 36 36 С. 178 наст. изд. . Однако этот тезис выглядит сомнительным, потому что сами левые даже с большей охотой взяли понятие «постмодернизм» на вооружение. Есть некоторая ирония в том, что пока Терборн критиковал постмодернизм, утверждая, что тот превратился в социокультурные исследования, американский консервативный историк клеймил за то же самое марксизм 37 37 См.: Готфрид П. Странная смерть марксизма. М.: ИРИСЭН – Мысль, 2009. .