Карл Беккер - Мифы древнего мира

(326…323 г. до Р. X.).

Путь, по которому Александр предпринял обратный поход, был затруднителен и опасен, потому что всю южную часть Гедрозии составляла песчаная пустыня, и только изредка, по берегам рек, попадались населенные места. Александр избрал дорогу через пустыню с той целью, чтобы быть ближе к выступившему несколько позже сухопутного войска флоту, который должен был собирать необходимые для него запасы. Но на этом пути ему пришлось бороться с трудностями, громадность которых он не предвидел.

Повозки, на которых по приказанию царя везлись для войска и флота съестные припасы, лошадей, большую часть пожитков — все это пришлось бросить в глубоких, едва проходимых песках. Летучий песок, носимый ветром, заметал всякий след, и немало людей, отстав из-за усталости и изнурения, не находили более никакой дороги. Почти всех бывших при войске животных: лошадей, верблюдов и мулов пришлось убить, а больных с повозками оставить на произвол судьбы. Жажда при нестерпимой жаре причиняла огромные мучения. Встречались ли источник или река, все кидались туда и многие поплатились жизнью за неумеренное употребление воды. Наконец после 60-дневного похода, потеряв три четверти людей, Александр достиг Пуры, столицы Гедросии. После восьмидневного отдыха, в изобилии снабженный съестными припасами, царь пошел в Караманию, где соединился с Кратером, который пришел севернее через Арахозию и Дрангияну и таким образом обошел Гедрозию. Туда же прибыл и Неарх, представил царю доклад о своем морском плавании и затем поплыл далее к Персидскому заливу. В то время как Гефестион выступил в Сузы с главным войском, царь с конницей и легковооруженными войсками поспешил туда же вдоль берегов, через Персеполь и Пасаргаду. Прибыв в Сузы, царь учинил строгий суд над сатрапами, которые за время пребывания его в Индии, — откуда, думали они, он уже не вернется, — позволили себе совершить много несправедливостей и нарушить верность. Даже гробница Кира, почитаемая персами как святыня и постоянно охраняемая магами, была разрушена и ограблена. Александр приказал разыскать виновных и восстановить гробницу. Гарпал, чтобы избежать наказания за чрезмерную расточительность, бежал с 5.000 талантов в Грецию. Афиняне, по совету Демосфена, не впустили его в Пирей. Они позволили ему пристать только с одной триремой и, не выдавая Антипатру, несмотря на требования последнего, решили заключить Герпала в тюрьму, а сокровища его хранить в Акрополе впредь до получения на счет их приказания Александра. На места смещенных сатрапов Александр большей частью назначил местных уроженцев, только наместничество в Персиде передал он Пеквесту, единственному из македонян, который принял персидские образ жизни и одежду. Стараясь теснее слить греков и македонян с персами, Александр устроил между ними множество браков. Сам он женился на Статире (по другим источникам на Роксане), старшей дочери Дария, а за Гефестиона выдал младшую дочь его Дрипетис. Затем он соединил браком 80 своих сподвижников со знатными персиянками и около 15.000 македонских воинов с персидскими женщинами, награжденными при этом богатейшим приданым. Все эти свадьбы были устроены в Сузе и сопровождались празднествами. В это же время индийский подвижник Калан, который следовал с войском царя и заслужил своим умом и благочестием всеобщее уважение, заболел и приказал сжечь себя на костре перед всем войском.

Для того, чтобы уничтожить всякое различие между победителями и побежденными, Александр собрал вокруг себя тридцать тысяч юношей одного возраста, избранных из различных завоеванных областей, обученных и вооруженных по-македонски. С этой же целью знатные молодые люди и храбрейшие воины из Арии, Парфии и Персиды были включены в отряд македонских всадников, называвшийся дружиной друзей (гетерия), азиатские князья были приняты даже в число самых приближенных царя. Так начал Александр осуществлять идею: уничтожить неприязнь, существовавшую с незапамятных времен между Европой и Азией, заполнить разделявшую их пропасть взаимным сближением и таким образом создать великую эллинско-македонско-персидскую всемирную монархию, граждане которой по-возможности были бы сходны между собой в одежде, вооружении, правах и образовании.

Македоняне не были довольны всеми, этими переменами. Они опасались, что Александр, удалив их, мало-помалу совершенно окружит себя почти исключительно азиатскими войсками, которые таким образом пожнут плоды их трудов. Узнав об этом, Александр стал укорять их в недоверии к себе и при этом сказал, что царь должен действовать всегда откровенно. Затем он велел расставить в различных местах стана столы с деньгами, и каждый воин, не называя своего имени, получал немедленно по предъявлении долгового счета указанную в нем сумму. По показанию Арриана, таким образом было истрачено до 20.000 талантов (36 с четвертью миллиона рублей). Хотя поступок этот и усилил радость и любовь воинов, но не уничтожил ропота и неудовольствия на выказанное царем презрение к древним македонским обычаям. Неудовольствие это в городе Описе перешло в открытое возмущение.

Занятый своими торговыми планами, Александр из Суз отправился на корабле вниз по Тигру, осмотрел море и устье этой реки и затем вновь поднялся вверх по течению к Опису. Сюда же приказал он идти и остальным войскам, находившимся под руководством Гефестиона.

Здесь созвал он воинов и объявил им, что намерен отпустить домой всех, кто от старости и от ран сделался неспособным к военной службе. Но македоняне, столь нетерпеливо желавшие в Индии возвращения на родину, теперь далеко не были обрадованы таким предложением, усматривая в нем презрительное к себе отношение. Поднялся общий ропот, и все войско шумно требовало своего увольнения. «В нас уже не нуждаются больше, — кричали некоторые, — пускай же царь с отцом своим Аммоном и новыми солдатами из персов ведет войну».

Это раздражило царя в высшей степени. С выражением сильнейшего гнева указал он собственной рукой телохранителям на главных крикунов и приказал их, в количестве тридцати человек, отвести на казнь. Затем он поднялся на приготовленное для него возвышение и, обратясь к остальным воинам, произнес сильную и полную достоинства речь. «Не для того, — начал он, — говорю с вами, чтобы удержать вас от возвращения на родину, по мне вы можете идти куда хотите. Я желаю только напомнить вам, чем вы были прежде и чем стали теперь». Затем он указал на то, что сделал для них отец его Филипп. Как из бедного, одевавшегося в звериные шкуры пастушеского народа, с трудом защищавшего себя от соседних варваров, обратил в граждан хорошо укрепленных городов и наконец во властителей Фессалии, Фокины, Фив и Афин. «И когда мой отец, — продолжал Александр далее, — был признан в Коринфе неограниченным предводителем греков против персов, то он приобрел эту честь не столько для себя самого, сколько для народа македонского». Потом он перечислил собственные свои дела, перенесенные им труды и полученные им раны, изобразил свои победоносные походы и приобретенные для них сокровища, почести и отличия. «Вы сатрапы, вы полководцы и начальники, — присовокупил он, — а мне от всех этих трудов не осталось ничего, кроме этой порфиры и диадемы. Многие из вас украшены золотыми венками, как знаками своей храбрости и моего уважения. Умирал ли кто из вас, тот был с честью погребаем. Многим поставлены на родине медные статуи. Ваши родители пользуются особыми почестями и освобождены от всех податей и налогов. А теперь ступайте домой, — заключил он, — и скажите там, что вы оставили царя вашего Александра после того, как он победил персов, бактриян, перешел Танаис, Оксус и даже самый Инд и вернулся в Сузы через пустыню Гедросии, — что вы покинули его там и предоставили охранение его побежденным варварам. Этим, без сомнения, приобретете вы славу у людей и сделаете угодное богам. Ступайте!»