Кэтрин Мерридейл - Ленин в поезде. Путешествие, которое изменило мир

Вся эта история словно вышла из-под пера Джона Бакена. В самом деле, всего за несколько месяцев до описываемых событий этот шотландский беллетрист (и сотрудник разведки) опубликовал шпионский триллер “Под зеленым плащом” (Greenmantle, 1916), главный отрицательный персонаж которого тоже строит козни против британцев и их союзников. Действие романа происходит не в России (Бакен предпочел Ближний Восток), однако важная пружина сюжета книги – решение главного героя, британского тайного агента Ричарда Хеннея, проехать через всю Германию в погоне за врагом. Сам Хенней рассказывает об этом следующим образом:

Я ожидал увидеть на немецкой стороне мощные заслоны из колючей проволоки, опутывающей окопы, но там не было ничего, кроме полдюжины часовых в форме мышиного цвета. Нас загнали в обширное и совершенно пустое помещение, в котором пылала громадная печь, и велели ждать. Затем нас по двое стали заводить в кабинет для досмотра, где заставили раздеться донага. Господа, выполнявшие эти процедуры, были достаточно вежливы, однако чрезвычайно скрупулезны 3 .

Ленину пришлось подвергнуться такому осмотру в реальной жизни – в здании таможни в Торнио. “Чрезвычайно скрупулезным” в его случае был британский офицер, делавший свое дело под недоверчивыми взглядами служащих русской пограничной охраны.

Поездка закончилась на Финляндском вокзале Петрограда. Не демонстрируя ни малейших признаков усталости после восьмидневной дороги, Ленин, словно триумфатор, продвигался сквозь толпу восторженных встречающих, готовый навсегда изменить ход российской истории. Большевики мифологизировали это событие, однако наиболее яркий комментарий принадлежит Уинстону Черчиллю:

Необходимо уделить самое пристальное внимание гнусной затее германского военного руководства, которую оно уже реализовало. То, что оно использовало против России самое страшное оружие, внушает благоговейный страх. Оно переправило Ленина в пломбированном вагоне из Швейцарии в Россию, как чумную бациллу 4.

Вагон, собственно, не был “пломбированным”: двери вагона, выходящие на пути, в противоположную сторону от перрона, изредка открывались и закрывались, люди выходили и вновь входили. Кроме того, поездка была намного более трудной, чем можно представить себе по словам Черчилля. Русским пассажирам потребовалось не менее трех дней, чтобы проехать Германию, и все это время они не могли купить себе еды, не говоря уже о том, чтобы выйти на станции и размяться. Если они вообще спали, то сидя, уронив голову на грудь соседа, в спертом воздухе переполненных купе с жесткими полками. Однако метафора бациллы кажется мне близкой: на протяжении своей жизни я не раз была свидетелем великих интриг и глобальных игр дипломатического, экономического и военного свойства – таких же, как те, что были порождены Первой мировой войной.

Нестабильности в нынешнем мире едва ли меньше, чем во времена Ленина, и великие державы (пусть их перечень несколько иной) изо всех сил соперничают за роль мирового лидера. Одна из стратегий, которая используется в региональных конфликтах в тех случаях, когда прямое военное вмешательство обходится слишком дорого, состоит в поддержке и финансировании местных инсургентов. Некоторые из них уже находятся в нужной стране, а других – совершенно так же, как когда-то Ленина, – приходится туда завозить. Я имею здесь в виду и Южную Америку 1980-х, и бесконечные грязные войны в Центральной Азии, и переворачивающие мне душу нынешние конфликты в арабском мире. История поезда с Лениным принадлежит не только Советам. В каком-то смысле это притча о большой игре великих держав – и она доказывает, что великие державы почти всегда ошибаются.

Я понимала, что мне придется проделать тот же путь на поезде. Путешествие ведь состоит не только из пунктов А и Б, расстояний и промежутков времени, но и из всего того, что видит путешественник. Первым делом следовало удостовериться в правильности маршрута. Историки предлагают множество версий, но мне еще не приходилось видеть карту, из которой было бы ясно, по какому маршруту Ленин ехал на самом деле. Большая часть специалистов приписывает ему поездку по железнодорожной линии, которая в 1917 году еще даже не была построена, а по меньшей мере в одной книге – классической и постоянно переиздаваемой – маршрут отклоняется от реального примерно на полторы тысячи километров 5. Маршрут – вовсе не второстепенная деталь. Есть разница между морским путешествием по Балтике и долгим продвижением через снега Лапландии, а ехать по железной дороге, идущей через сплошные глухие леса, – не то же самое, что совершать прогулку на пароме вдоль сверкающего огнями побережья.

Несмотря на солидный объем и роскошные картинки, “Путеводитель по железным дорогам Европы” (Continental Railway Guide) Брэдшоу на 1913 год мне нисколько не помог. В военное время расписание поездов менялось каждую неделю, а в 1916 году к тому же появились новые железнодорожные линии. Поставив Брэдшоу обратно на полку, я вооружилась архивными расписаниями поездов на 1917-й, собственными выписками из 55-томного собрания сочинений Ленина и большой картой. Рядом с записной книжкой и ручкой в сумке у меня лежал маленький цифровой диктофон. Сейчас, когда я включаю его у себя на столе, я слышу песнь Европы в движении: целый хор языков, гул транспорта на соседних улицах, моторы, репродукторы, тормоза и шип закрывающихся дверей. Если бы я оставила прибор включенным подольше, он записал бы много часов разнообразных вагонных бесед, звучащих то приглушенно, то скучающе, то доверительно, то дерзко – но редко намного громче, чем фоновый стук колес.

Я планировала точно повторить расписание и маршрут Ленина. Из Цюриха я должна была выехать 9 апреля, а через восемь дней, преодолев 3200 километров, оказаться в Петербурге. Чтобы уложиться, нужно было спешить; но и Ленин был нетерпелив, а я должна была точно следовать ему. Даже в самых быстрых поездах мне, очевидно, предстояли долгие часы досуга, в течение которых я, как когда-то Ленин, смогу наблюдать смену пейзажей за окном. Сто лет прошло с тех пор, как он проделал этот путь. Аккуратно расставленные игрушечные домики немецких городов, которые Ленин видел тогда, теперь заслонены громадными офисными зданиями и автобанами. Города расползлись далеко за границы прежних своих пригородов. Но самое заметное отличие – полное отсутствие чувства опасности. Когда мой поезд пересекал швейцарско-германскую границу, он даже не остановился, а во времена Ленина эта граница ощеривалась оружием – ведь по ту сторону лежала страна с поистине убийственной репутацией. Мое путешествие было быстрым, гладким и надежным, а тогдашняя поездка Ленина по охваченной войной Европе – трудной и тревожной.