Олег Будницкий - Терроризм в Российской Империи. Краткий курс [калибрятина]

Основателем и главой Боевой Организации в 1902–1903 годах был 32-летний провизор (аптекарь), революционер со стажем и один из основателей партии эсеров Григорий Гершуни.

Своим заместителем он избрал 33-летнего инженера Евно Азефа, также одного из основателей и члена ЦК партии. Лидеры эсеров представить себе не могли, что этот революционер со стажем – платный агент полиции с 1893 года. Причем Азеф сам предложил полиции свои услуги, дабы оплачивать свое образование и жизнь в Германии, где он учился на инженера-электротехника в политехническом институте в Карлсруэ. На протяжении многих лет Азеф умело маневрировал, предоставляя дозированную информацию полиции и используя свое положение неприкасаемого для полиции в целях организации террористических актов, о чем не подозревали его кураторы в Охранном отделении. При этом его зарплата по полицейской части непрерывно росла, начавшись с 50 руб. в месяц и достигнув 1000 руб. на пике его карьеры, что было сопоставимо с зарплатой министра. Не отказывал он себе и в расходах по революционной части, ведь бухгалтерию Боевой организации было практически невозможно проконтролировать.

Под руководством Гершуни были совершены еще два покушения. 29 июля 1902 года в Харькове, в саду «Тиволи», член БО рабочий Фома Качура выстрелил несколько раз в харьковского губернатора князя И. М. Оболенского, но лишь легко ранил его в шею. Мотивом покушения было участие Оболенского в подавлении крестьянских волнений в Харьковской губернии. Качура был схвачен, приговорен к пожизненному заключению, которое отбывал в Шлиссельбургской крепости. Однако уже через год он раскаялся и стал сотрудничать с полицией.

6 мая 1903 года член БО Егор Дулебов в уфимском городском саду средь бела дня застрелил уфимского губернатора Н. М. Богдановича. Дулебов сумел скрыться с места преступления, отстреливаясь от преследовавших его полицейских. Рядом с убитым он (или соучастник преступления, оставшийся неизвестным) успел оставить листок бумаги с написанным на нем приговором Боевой организации. По другим данным, Богдановичу был вручен пакет с приговором. Причиной убийства был расстрел по приказу Богдановича забастовщиков в Златоусте, в результате которого, по официальным данным, были убиты 45 человек и еще десятки ранены.

Азеф сообщил своим кураторам, что Гершуни направляется в Уфу, однако полиция особой расторопности не проявила. Через неделю Гершуни все же был арестован в Киеве. Он был приговорен к смертной казни, замененной пожизненным заключением, которое он отбывал в Шлиссельбургской крепости, а затем в Акатуйской каторжной тюрьме.

В 1906 году эсерами был организован побег Гершуни из тюрьмы. Его вывезли в бочке с капустой. Затем Гершуни добрался через Японию в США, а оттуда – в Европу, где вновь активно включился в деятельность партии, но в 1908 году умер от рака легкого.

Боевая организация при Азефе. Убийство Плеве

После ареста Гершуни организацию возглавил Азеф, его заместителем стал бывший студент Петербургского университета и бывший социал-демократ Борис Савинков. При Азефе террористы перешли к использованию разрывных снарядов при терактах. Переход к испытанным народовольцами «технологиям» планировал еще Гершуни. Объясняя В. М. Чернову причины неудачи покушения на харьковского губернатора кн. Оболенского, Гершуни «курьезным тоном» сказал: «Очень просто, пора и нам сказать, как когда-то народовольцы: мало веры в револьверы. Дайте мне хорошие бомбы – и каждый месяц народу будем подавать на разговенье по жареному министру» [5].

Самые громкие террористические акты Боевой организации были осуществлены, когда у ее руля находились Азеф и Савинков.

15 июля 1904 года эсером, бывшим студентом Московского университета Егором Созоновым был убит министр внутренних дел В. К. Плеве. Он бросил бомбу в карету министра напротив Варшавского вокзала в Петербурге. Плеве был убит на месте, Созонов тяжело ранен. После излечения приговорен к бессрочной каторге. Покончил с собой в 1910 году в Зерентуйской каторжной тюрьме в знак протеста против телесных наказаний заключенных. Убийство Плеве повлекло за собой изменение политики самодержавия, пошедшего на некоторые уступки либеральному обществу.

Убийство Плеве стало кульминацией эсеровского террора и сильнейшим аргументом в пользу эффективности этой тактики.

Количественно эсеры совершили в десятки раз больше терактов после убийства Плеве, но ни один из них не произвел такого эффекта и ни один не оказал столь действенного влияния на политику правительства.

Плеве был символом реакции; он был объектом ненависти и революционеров, не забывших, что Плеве в бытность директором Департамента полиции сыграл едва ли не главную роль в ликвидации «Народной воли», и либералов, видевших в нем главное препятствие на пути реформ. На него возлагали ответственность за Русско-японскую войну. Наконец, кроме сути политики Плеве, раздражение вызывали его грубость и безапелляционность при нечастых встречах (не по их инициативе) с общественными деятелями. Противник в принципе, насилия, князь Д. И. Шаховской твердил после встречи с всесильным временщиком: «Плеве надо убить… Плеве пора убить» [6].

Эсеровская «Революционная Россия» печатала корреспонденции из Саратова, Николаева, Одессы, Архангельска, Москвы, сообщавшие о восторженной реакции на известие об убийстве Плеве не только революционной или околореволюционной, но и обывательской среды. Это можно было бы счесть преувеличением, если бы не практически единодушные подтверждения господствующего настроения на страницах газет самых разных направлений, а также в мемуарах и дневниках современников.

«Дождался-таки Плеве своего часа!» – с торжеством записал в дневнике в день убийства министра литератор С. Р. Минцлов [7]. Земский деятель, впоследствии кадет Федор Родичев, оказавшийся в день покушения в поезде Рыбинской железной дороги, вспоминал впоследствии: «Во всем поезде толковали об убийстве Плеве… Никто не боялся и никто не огорчался» [8]. Плеве настолько ненавидели даже чиновники его министерства, что «многие не скрывали чувства облегчения, избавившись от него» [9].

Автор передовицы в заграничном органе либералов «Освобождение», в частности, писал: «Бомба, и именно она произвела благотворное сотрясение мыслительного аппарата верховных сфер… надо иметь мужество это признать, даже будучи противником терроризма… Я знаю, как нелегко в этом сознаться не то что уж представителям верховной власти, но и всем, кто против террористической тактики воздействия, но что делать с фактами, которые красноречиво говорят за себя?»

Консервативные «Московские ведомости» писали: «Террористам вовсе не нужна смерть того или другого губернатора или министра; им только нужно, чтобы ïðàâèòåëüñòâî ñìóòèëîñü перед целым рядом убийств и ÷òîáû îáùåñòâî çàìåòèëî ýòî ñìóùåíèå ».