Дмитрий Галковский - Николай Ленин. Сто лет после революции. 2331 отрывок из произведений и писем с комментариями [publisher: SelfPub]

(Письмо сестре Марии, 19 мая)

90

РЕАЛЬНОЕ политическое воспитание рабочим массам может дать только всестороннее участие их в революционном движении вплоть до открытой уличной борьбы, вплоть до гражданской войны с защитниками политического и экономического рабства.

(«Гонители земства и аннибалы либерализма», июнь)

91

Струве восклицает: «С глубокой скорбью мы предвидим те ужасные жертвы и людьми и культурными силами, которых будет стоить эта безумная агрессивно-консервативная политика <���правительства>, не имеющая ни политического смысла, ни тени нравственного оправдания». Какую бездонную пропасть доктринёрства и елейности приоткрывает такой конец рассуждения о революционном взрыве! У автора нет ни капельки понимания того, какое бы это имело гигантское историческое значение, если бы народ в России хоть раз хорошенько проучил правительство. Вместо того, чтобы указывая на «ужасные жертвы», принесённые и приносимые народом абсолютизму, будить ненависть и возмущение, разжигать готовность и страсть к борьбе, – вместо этого вы ссылаетесь на БУДУЩИЕ жертвы, чтобы отпугнуть от борьбы. Эх, господа!

(То же)

92

Когда рабочие вышли все на улицу, остановив движение конки, началась уже настоящая баталия. Рабочие бились, видимо, изо всех сил, ибо им удалось ДВАЖДЫ отбить нападение полиции, жандармов, конной стражи и вооружённой команды завода – и это несмотря на то, что единственным оружием рабочих были камни. Правда, «несколько выстрелов» раздалось и из толпы, – если верить полицейскому сообщению, – но ранен этими выстрелами никто не был. Зато камни летели «ГРАДОМ», причём рабочие проявляли не только упорство сопротивления, но и находчивость, умение сразу приспособиться к условиям и выбрать лучшую форму борьбы. Они заняли соседние дворы и осыпали царских башибузуков камнями ИЗ-ЗА ЗАБОРОВ, так что даже после трёх залпов, которыми был убит один (будто бы только один?) рабочий и ранено восемь (?) (один умер на другой день), даже после этого, несмотря на бегство толпы, сражение ещё продолжалось, и вытребованные роты омского пехотного полка должны были «очищать от рабочих» соседние дворы. <���…>

В последнее время много говорили о том, что уличная борьба против современного войска невозможна и безнадежна; особенно настаивали на этом те «критические» умники, которые выдавали старый хлам буржуазной учёности за новые выводы беспристрастной науки, извращая при этом слова Энгельса, говорившего, и притом с оговорками, только о временной тактике немецких социал-демократов. Мы видим даже на примере отдельной схватки, что все эти толки совершенно вздорны. Уличная борьба возможна, безнадёжно не положение борцов, а положение правительства, если ему придётся иметь дело с населением не одного только завода. Рабочие при схватке 7-го мая не имели ничего, кроме камней, – и уж, конечно, не запрещение же градоначальника помешает им в следующий раз запастись другим оружием. Рабочие были не подготовлены, и их было только три с половиной тысячи, и тем не менее они отбивали несколько сотен конной стражи, жандармерии, городовых и пехоты. Вспомните, легко ли удался полиции штурм ОДНОГО дома номер 63 по Шлиссельбургскому тракту! Подумайте, легко ли будет «ОЧИСТИТЬ ОТ РАБОЧИХ» не два-три двора и дома, а целые рабочие кварталы Петербурга!

(«Новое побоище», июнь)

93

Из России пишут, что публика страшно увлекается БЕРДЯЕВЫМ. Вот кого надо бы разнести НЕ ТОЛЬКО в специально-философской области!

(Письмо Плеханову, 30 июля)

94

Члены боевой социалистической партии должны и в учёных своих трудах не упускать из виду читателя-рабочего, должны стараться писать ПРОСТО, без тех ненужных ухищрений слога, без тех внешних признаков «учёности», которые так пленяют декадентов и титулованных представителей официальной науки.

(«Аграрный вопрос и „критики Маркса“», сентябрь)

95

Рациональная утилизация столь важных для земледелия городских нечистот вообще и человеческих экскрементов в частности требует уничтожения противоположности между городом и деревней.

(То же)

96

Сельский рабочий зарабатывает 50 коп. в день; хозяйственный мужичок, держащий подёнщиков, – 1 рубль в день; заводский рабочий в столице – 2 рубля в день; мелкий хозяин провинциальной мастерской – 1 ½ рубля в день. Всякий сколько-нибудь сознательный рабочий без малейшего труда разберётся в том, к каким классам принадлежат представители этих различных «слоёв», каким направлением должна отличаться общественная деятельность этих «слоёв». А для представителя университетской науки или для современного «критика» это – такая премудрость, которой они никак вместить не в состоянии.

(То же)

97

Какую удивительную заботливость о голодающих проявляет наше правительство! Какой длиннейший циркуляр выпустил министр внутренних дел к губернаторам пострадавших губерний! Это целое литературное произведение объёмом больше обыкновенного печатного листа, изъясняющее устами г. Сипягина всю политику правительства в продовольственном деле. Опубликованием этого произведения рассчитывали, очевидно, произвести впечатление на «общество»: вот, дескать, как мы попечительны, как мы торопимся с мерами помощи, как мы заранее предусматриваем и организацию продовольственных учреждений, и все виды и стороны их деятельности. И нельзя не сознаться, что циркуляр министерства внутренних дел действительно производит впечатление и не только своей величиной, но также (если иметь терпение дочитать до конца) и своим содержанием. <���…>

Мы сказали: если иметь терпение дочитать циркуляр г. Сипягина до конца. Терпения на это надо не мало, ибо на три четверти… – какое! на девять десятых – циркуляр наполнен обычным казённым пустословием. Разжёвывание вещей давным-давно известных и сотни раз повторённых даже в «Своде законов», хождение кругом да около, расписывание подробностей китайского церемониала сношений между мандаринами, великолепный канцелярский стиль с периодами в 36 строк и с «речениями», от которых больно становится за родную русскую речь, – когда вчитываешься в эту прелесть, чувствуешь себя точно в русском полицейском участке, в котором от стен отдаёт затхлостью, отовсюду несёт какой-то специфической вонью, чиновники уже по одному своему виду и обращению – олицетворение самой невыносимой волокиты, а виднеющиеся в окно надворные постройки живо напоминают о застенке. <���…>

Наши законы пекутся, как блины, в петербургских департаментах, без серьёзного обсуждения людьми, действительно сведущими и способными высказать самостоятельное мнение, без серьёзного намерения создать лучше удовлетворяющий своей цели порядок, просто по честолюбию какого-нибудь пройдохи-министра, желающего отличиться и поскорее выказать свою благонамеренность. <���…>